Чистое сердце - [66]

Черный Олень, оказывая честь Чистому Сердцу и его товарищам, помощь которых была такой неоценимой во время сражения, настоял на том, чтобы они возглавили войско и чтобы Чистое Сердце ехал рядом с ним, как командир отряда.

Солнце вставало, когда команчи выехали из леса. День обещал быть великолепным; птицы на ветвях приветствовали громким пением наступление дня. Женщины и дети большой толпой бежали из селения навстречу воинам.

Вскоре показалась группа всадников в военном снаряжении, раскрашенных, как для боевых действий. Возглавляли ее самые уважаемые вожди племени. Отряд ехал в полном порядке под звуки барабанов, свистков, трещоток и радостных криков толпы. Приблизившись на некоторое расстояние к индейцам, возвращавшимся с поля битвы, отряд замер на месте. Те, в свою очередь, остановились. Толпа расступилась по обе стороны, и по сигналу Черного Оленя всадники ринулись вперед, перемешались друг с другом, после чего последовала демонстрация упражнений, напоминающих состязания в ловкости и имеющих весьма большое сходство с подобными представлениями арабских наездников. Всадники поднимали лошадей на дыбы, кричали, бросали вверх оружие и снова ловили его, не умеряя быстрого аллюра лошади, стреляли из лука, и на всем скаку поднимали с земли упавшие стрелы; одним словом, всадники обнаруживали такую ловкость, в которой с ними могли соперничать одни арабы, но и те во многом уступают индейцам — первым наездникам в свете. Упражнения продолжались довольно долго. Наконец вожди подали знак, и обе группы всадников снова разделились точно по волшебству и построились в ряды на расстоянии пистолетного выстрела друг от друга.

Несколько минут все отдыхали, но затем всадники съехались вновь и начали приветствовать друг друга. Мы уже упоминали, что индейцы в высшей степени строго придерживаются этикета. Черный Олень должен был во всех подробностях рассказать собравшимся вождям о ходе сражения, словом, обо всем, что произошло. Черный Олень исполнил этот долг с замечательным благородством и скромностью, приписывая честь победы Чистому Сердцу, который напрасно старался опровергнуть его рассказ. Своей единственной заслугой Черный Олень считал то, что в точности выполнил полученные от бледнолицего вождя приказания. Такая скромность знаменитого храбреца очень понравилась вождям команчей, за что тот удостоился похвал. Наконец, когда все церемонии были закончены, жены вождей приблизились к воинам, каждая из них вела под уздцы великолепного скакуна, предназначенного заменить усталую лошадь мужа.

Молодая хорошенькая жена Черного Оленя вела двух лошадей. Поклонившись с нежной улыбкой мужу и передав ему лошадь, она повернулась к Чистому Сердцу и грациозным жестом протянула ему повод другой лошади.

— Мой брат Чистое Сердце — великий храбрец, — сказала она голосом мелодичным, как пение птицы. — Пусть он позволит своей сестре предложить ему лошадь, которая заменит уставшую в сражении, где мой брат участвовал, чтобы спасти команчей-антилоп.

Все индейцы громкими криками выразили одобрение изящно предложенному подарку. Черный Олень, несмотря на невозмутимость, соответствующую его положению вождя, не мог не выразить удовольствия, которое он испытал при этом знаке внимания, оказанном молодой женой его другу.

Чистое Сердце ласково улыбнулся и, сойдя с лошади, приблизился к молодой женщине.

— Сестра моя прекрасна и добра, — сказал он, целуя ее в лоб. — Я принимаю подарок, который она мне предлагает. Мой брат Черный Олень счастлив, что такая женщина ухаживает за его лошадьми и чистит его оружие.

Молодая женщина, смущенная и счастливая, удалилась к подругам. Пересев на свежих лошадей, вожди вместе с остальными воинами медленно двинулись к селению, сопровождаемые огромной толпой, оглашавшей воздух радостными криками, которые смешивались с оглушительными звуками индейских музыкальных инструментов. Пленные апачи шли пешком, без оружия, под охраной пятидесяти избранных воинов. Эти неустрашимые индейцы, зная, какая судьба их ожидает и на какие утонченные пытки они обречены, шли, высоко подняв головы, твердым шагом, гордо глядя по сторонам, точно они были не действующими лицами в сцене, которая должна была разыграться, а всего лишь равнодушными зрителями. Стоицизм этот, впрочем, свойственен краснокожим, и потому он никого не удивил. Команчские воины не унизились до того, чтобы оскорблять храбрых воинов, от которых отвернулась удача, и только женщины, в особенности те, чьи мужья пали в сражении и лежали теперь на носилках, бросались на пленных точно фурии, кидались камнями, грязью и даже делали попытки вонзить в них свои острые ногти, и если бы не стража, несчастные могли быть буквально растерзаны этими кровожадными мегерами. Пленные переносили все безропотно. Они продолжали идти так спокойно, точно происходящее здесь их не касалось. Кортеж подвигался очень медленно, поскольку должен был прокладывать себе дорогу сквозь ежеминутно возраставшую толпу. Было уже около полудня, когда он добрался до атепетля. Не доходя шагов десяти до ограды, кортеж остановился, при въезде в селение его ожидали двое людей — шаман и хачесто. При виде их в толпе, как по волшебству, воцарилось глубокое молчание.