Чисто весенние убийства - [26]

Миссис Крошкер вяло улыбнулась.

– Наверное… Я совсем потеряла разум.

Мы дружно исторгли вздох облегчения. Мое соображение было столь же верно как в отношении самоубийства, так и в отношении убийства. Если некто желал смерти миссис Гигантс, то вряд ли стал бы ждать, когда она взгромоздится на стремянку, чтобы столкнуть ее оттуда. Уж больно ненадежный способ. А вдруг жертва как ни в чем не бывало вскочит на ноги и ткнет в обидчика указующим перстом? А что, если истина кроется где-то посередине? Что, если этот самый некто проник в кабинет, когда миссис Гигантс стояла на стремянке? Судя по моей странноватой беседе с Рокси, миссис Гигантс была чем-то не на шутку обеспокоена и хотела посоветоваться с подругой. Что, если человек, в тайну которого миссис Гигантс каким-то образом проникла, вошел в кабинет, повздорил с домработницей и, потеряв самообладание, толкнул стремянку?..

– Вы были так любезны. – Голос миссис Крошкер мигом вернул меня к действительности. – Не будь у меня все дни расписаны по часам, я бы с радостью поработала у вас. Но если… – она судорожно всхлипнула, – вам требуется домработница, я могла бы поговорить с Трикси Маккинли, когда она вернется из отпуска. Насколько помню, это произойдет послезавтра. Трикси посвободнее, чем я. Бедная девочка! – Миссис Крошкер вздохнула. – Трикси будет больше всех нас потрясена, когда узнает о смерти Гертруды.

– Почему?

– Потому что именно она должна была сегодня утром стоять на этой стремянке. Гертруда лишь подменяла Трикси. Она всегда была такой предупредительной… При необходимости у нее непременно нашелся бы часок-другой, чтобы выручить кого-нибудь из нас.

– Очень любезно с ее стороны, – согласилась я. – И буду искренне вам признательна, если вы попросите вашу подругу поработать у меня.

– Трикси… она не просто моя подруга. Она мне как дочь, которой у меня никогда не было. – Сморщенное личико миссис Крошкер засветилось улыбкой. – Она мне все-все-все рассказывает о своем молодом человеке. Хотя, по правде говоря, юноша так себе. Я даже боюсь, уж не собирается ли он бросить бедную девочку. Но я вновь заболталась, а вам, милочка, наверное, пора идти. Вы уж простите старую дуру, миссис Хаскелл.

Я улыбнулась.

– Рада была с вами познакомиться, миссис Крошкер, несмотря на печальные обстоятельства.

Схватив сумочку, я наконец опомнилась и спросила, не подвезти ли мою новую знакомую. Но миссис Крошкер ответила, что должна встретиться со своей коллегой по клану домработниц Бетти Штырь. Они договорились вместе перекусить и пройтись по магазинам.

– Ее, наверное, что-то задержало, – пояснила миссис Крошкер. – Но Бетти обязательно придет. Она знает, что я буду ждать. Как же я ей расскажу о Гертруде… – И она снова расплакалась.

Я попрощалась, чувствуя себя так, словно бросаю ребенка на произвол судьбы. Внезапно рядом раздался сварливый женский голос. Несмотря на то что обращались явно не ко мне, я на всякий случай повернула голову. У стойки, напротив свирепой раздатчицы, стояла пара. Раздатчица по-прежнему яростно размахивала поварешкой, давая посетителям понять, что они сюда пришли не лясы точить, а заниматься делом, то есть питаться.

– Ты же знаешь, Эдвард, что я хотела сходить в эту самую «Абигайль» с тех самых пор, как твоя мамочка рассказала, какие чудеса там подают. – На голове у женщины было одно из тех незатейливых вороньих гнезд, что требуют уйму времени и денег, а поверх розового мохерового пальто наброшен шелковый шарф в демонстративно весенних тонах. – Не могу выразить, как я зла!

Она швырнула на поднос завернутые столовые приборы.

– Да, дорогая, – смиренно забормотал супруг. – Но что я могу поделать? Не я же поставил эти гнусные пикеты у входа в ресторан. И если бы ты настояла на том, чтобы все-таки проникнуть внутрь, я был бы рядом с тобой!

– Как же! – едко отозвалась обладательница вороньего гнезда. – Трусливо прятался бы под моей юбкой!

Женщина презрительно хрюкнула и хлопнула мужчину по руке, когда тот потянулся за булочкой с маслом, в которой, говоря по справедливости, не очень нуждался – его щеки мерно колыхались наподобие клубничного желе.

– Конечно, я испугался, – согласился он и куснул себя за палец. – Как и всякий разумный человек, когда на него так орут. И вообще, в моем понимании покорно выслушивать, как тебя обзывают кровопийцей, каннибалом и убийцей, не самое лучшее времяпрепровождение, но если ты готова рисковать жизнью…

Я не могла больше этого слышать. Теперь стало понятно, почему Фредди, преодолев свое отвращение к физическим нагрузкам, прискакал из ресторана отговаривать меня совать нос в «Абигайль». Моего драгоценного кузена привело вовсе не сочувствие и желание помочь. Он жаждал лишь одного: чтобы я убралась восвояси и не столкнулась с пикетчиками-вегетарианцами. И ведь пройдоха Фредди даже не соврал! С невинным видом он сообщил, что ресторан осаждают народные массы. Так оно и есть. Вражеские массы. И Бен тоже не в силах был уделить мне хотя бы минутку своего времени, поскольку отгонял официантов от окон на тот случай, если противники кровопролития вздумают закидать «Аби-гайль» каменьями.