Чисто убийственное зло - [49]

Титус попытался заткнуть уши, но это не помогло.

— Подагра — охх, невыносимо. Не могу ходить с этой болью…

— Кажется, я загибаюсь от грудной инфекции — боже, как трудно дышать.

— Это что, а я вот ничего не вижу с этой катарактой.

— Грипп… а может, даже пневмония…

— С другой стороны, может быть и эмфизема, и бронхит…

Они бубнили и бубнили, бросаясь все новыми и новыми названиями из медицинской энциклопедии, и с каждым стенанием Титусу все больше хотелось покончить с жизнью.

— Что же я наделал? — скулил он, охваченный чувством вины за свой дилетантский подход к биоинженерии.

Миссис Маклахлан, направлявшаяся в ванную с Дэмп на руках, остановилась рядом с ним.

— Это будет тебе хорошим уроком, мальчик, — сказала она, обнимая Титуса. — Видеть, как стареют и дряхлеют те, кого мы любим, — это часть самой жизни, этот опыт готовит нас к концу, который все равно неминуем… просто ты слишком молод, чтобы сталкиваться с подобными вещами. В твои намерения сейчас входит никогда не стариться…

Дэмп протянула ручку и похлопала Титуса по щеке. «Титус протекает», — решила она, сбивая слезы с его носа пухлым кулачком.

— К тому времени, как придет твоя очередь, — продолжала миссис Маклахлан, — ты поймешь, что старость и вполовину не так ужасна, как тебе казалось. На самом деле, хочешь — верь, хочешь — нет, ты будешь оглядываться на то время, когда был мальчиком, и думать: «Слава богу, мне уже никогда больше не будет двенадцать». Знаешь, это не одно сплошное проклятие и уныние. В старости есть свои прелести… — И она понесла Дэмп наверх, оставив Титуса и Пандору погруженными в свои мысли.

Вернувшийся из угольного сарая Лэтч возник в дверном проеме в облаке пара.

— Скорее идите смотреть! — закричал он. — Вы не поверите своим глазам! — Выбежав вслед за дворецким в палисадник, Титус, прищурившись, посмотрел вверх, где в рассветных лучах блестела новенькая крыша. Мокрая черепица отражала розовый отблеск неба, и на каждом выступе приплясывала миниатюрная фигурка, сопровождая свой танец ликующими криками. Звери расселись на трубах, словно горгульи, наблюдая за дурачествами настоечных солдатиков и время от времени оглядывая местность в поисках свидетелей, которые могли бы подивиться совершенному ими строительному чуду.

— Крыша! — задохнулся от изумления Титус. — Она вернулась! Но… как? О, это невероятно! Вот мама с папой удивятся… УРА! Нам теперь не надо уезжать! НАМ НЕ НАДО УЕЗЖАТЬ! НАМ НЕ НАДО…

— Ась? Что ты сказал? — Клон, вцепившийся в шнурки Титуса, приставил ладошку к уху, чтобы лучше слышать. — Глухой стал, как пень. Не повторишь ли еще раз, мой мальчик?

Титус поднял клона с земли и запечатлел на его лысой башке смачный поцелуй. Произошло настоящее чудо. Там, где не было крыши, вернее, не было даже никакой надежды на крышу, не было дома — лишь мрачная перспектива скворечника в Боггинвью, — теперь вновь явился Стрега-Шлосс, во всей своей красе, со своими башенками и зубцами, сверкающими на солнце. Невозможное стало возможным. Титус еще раз поцеловал ошарашенного клона и понес его в кухню.

Пандора сидела за столом, держа в руках крошечное неподвижное тельце.

— Он умер, Титус, — захлюпала она. — Он умер у меня на руках. Стиснул свою маленькую грудь, посинел и скончался… — И она разрыдалась.

Титус понял, что пора действовать, прежде чем всех остальных клонов не постигла та же участь.

— Пан, ты должна мне помочь перетащить их всех в морозильник к Стрега-Нонне. Может быть, когда-нибудь будет найдено лекарство от старости. Кто знает? То, что сегодня кажется невозможным, завтра станет повседневностью… — Заметив недоверчивое выражение в глазах сестры, Титус продолжал стоять на своем: — Я должен попробовать, понимаешь? Я их создал. И теперь я не могу просто списать их как неудавшийся эксперимент. Они ведь, как дети. Мои дети. Как ты думаешь, мама с папой отказались бы от нас, если бы мы были немного дефективными?

— А ты и есть немного дефективный, Титус! — фыркнула Пандора, быстро возвращаясь к своей обычной сестринской язвительности. — Лично я вернула бы тебя в больницу, где ты родился, и потребовала бы компенсацию.

— Немного абстрактное рассуждение, не думаешь? — парировал Титус. — Ты ведь твердишь на каждом шагу, что у тебя никогда не будет детей.

— А ты всегда твердишь, что никогда не состаришься, — сказала Пандора. — Теперь я знаю почему. Посмотри на тех клонов, которые похожи на тебя. Они лысые и морщинистые. Бррр.

Стараясь поменьше думать о том, что им предстоит сделать, Титус и Пандора собрали выживших клонов и, обернув их в фольгу, перенесли в морозильник. Количество их заметно сократилось. За одну ночь от заполонившей всю кухню популяции осталось скромное племя в сто с небольшим голов. Закрыв крышку морозильника на середине приветственной речи Стрега-Нонны, обращенной к своим новым коллегам по криогенному сну, Титус и Пандора приступили к скорбной операции по очистке дома и палисадника от маленьких трупиков и складыванию их рядком в розарии. С помощью Тока они похоронили клонов под розовыми кустами синьоры Стрега-Борджиа и постарались сохранить серьезное выражение лица, пока Ток благоговейно закапывал крокодиловую сумочку миссис Ффорбс-Кэмпбелл под зарослями зубчатой пампасной травы.