Чисто убийственная магия - [11]
— Пари? — оживилась паучиха, с радостью потирая все восемь лап. — Каков приз?
— Ничего особенного, просто четырнадцать крыс и привилегия остаться в живых…
— А какой фант? — Рот паучихи сморщился в розовое «О» от ужаса.
— Переплыть ров, — сказала Пандора.
— Ауууук, — проскрипела Тарантелла, припоминая несколько в высшей степени неприятных столкновений с водой.
— …с Током, — добавила Пандора.
— О, какая запутанная паутина, — сочувственно протянула Тарантелла.
— Я в полной растерянности, — согласилась Пандора. — Есть идеи, где искать сбежавших грызунов?
Паучиха замолчала, задумчиво обматывая шелковистую нитку вокруг одной из ног. Ее обреченный обед принялся раскачиваться из стороны в сторону в попытке вырваться на свободу, жужжа и завывая при этом.
— Как прикажешь думать в таком шуме?! — рявкнула Тарантелла, распутывая плененную муху и усыпляя ее жалом. — По моему мнению, твоя Мультитьюдина где-то возле еды. И поскольку она — мерзкая крыса, то чем тухлее еда, тем лучше. — Она сделала паузу, чтобы высосать жидкую составляющую тельца мухи. — Мы, пауки, ведем более здоровый образ жизни: свежая еда гораздо полезнее…
С неприязнью, к которой примешивалось восхищение, Пандора следила, как паучиха досуха высосала муху.
— Итак, где мы можем найти подпорченную еду? — продолжала Тарантелла, возвращаясь к теме между глотками. — Мы найдем ее там, куда она может завалиться незамеченной — под раковинами, холодильниками и плитами. Мы найдем ее в помойных ведрах, корзинах с отбросами и урнах. В наши дни все это легко можно сыскать в больницах, школах и домах престарелых…
— Спасибо, — перебила ее Пандора, безнадежно пытаясь избежать знаменитых тарантелловских тирад. — Бог мой, опаздываю! Я должна бежать.
Она попятилась, переваливаясь с ноги на ногу, а паучиха между тем продолжала:
— Иногда это бывает в самолетах, тюрьмах и противных иностранных кухнях… — Тарантелла сорвалась с места, чтобы крикнуть вслед Пандоре, которая уже проскальзывала в дверь. — Не беспокойся! — закончила она, помахивая на прощанье всеми восемью ножками. — Мы ее найдем. У меня есть влиятельные друзья на самом верху. Я раскину свою паутину…
ДОМА У СЕМЕЙСТВА ДИ С’ЭМБОВЕЛЛИ
Пронто, правая рука дона ди С’Эмбовелли Борджиа, постучал в дверь хозяйского кабинета и вошел, проскользнув в узкую щель, словно намазанный маслом. Дон ревел в телефонную трубку, повернувшись спиной к двери и не ведая о бесшумном появлении Пронто.
— Ты хочешь сказать, что нью-йоркский сектор тоже в провале?
Еле слышный голос на том конце провода скрипел и пищал, выдавливая оправдания и извинения.
— Меня не волнует, который там час, никто не должен спать, пока я не разрешу — если только они не хотят спать в компании рыб, изучающих их цементные сапоги. Я понятно выражаюсь?
Далекий голос нервно зачирикал.
Пронто рискнул вежливо кашлянуть.
— Маэстро?
Дон резко развернулся.
— Ваш сводный брат, маэстро.
Дон пролаял в трубку чудовищное латинское проклятие и швырнул ее на рычаг.
— Что с ним? — плюнул он сквозь зубы.
— Пора. Мы продержали его взаперти месяц. Он требует улучшения питания и телефон, чтобы позвонить своему адвокату. Мы окатили его из шланга, побрили, и теперь он внизу ожидает вас, маэстро.
Прикованный к бронзовому трону, стоящему посередине обширного зала в Палаццо своего сводного брата, Лучано Стрега-Борджиа озирался вокруг в полном ошеломлении.
В течение многих лет его контакты со сводным братом сводились к минимуму: Люцифер практически не отвечал на рождественские открытки или электронную почту, и его молчание, напоминающее омерту,[1] вызывало со стороны синьора Стрега-Борджиа напряженные размышления касательно убийственной природы деловых начинаний сводного брата. Однако… для простого итальянского киллера Люцифер изрядно преуспел. Один вид Палаццо, отражающегося в обрамленном кипарисами озере, преисполнил синьора Стрега-Борджиа изумлением. Недолгое ковыляние в ножных кандалах по мраморному коридору привело его в эту роскошную комнату, где фигура несчастного узника отражалась в сотнях зеркал в золоченых рамах. Массивные портреты давно умерших Борджиа висели вдоль стен. Взгляд Лучано невольно задержался на картине, изображавшей впечатляюще уродливого человека с титаническим носом, живо напомнившим ему хобот слона…
С оглушительным треском распахнулась дальняя дверь зала, и появился дон Люцифер ди С’Эмбовелли Борджиа. Как обычно, его ноздри появились в комнате по меньшей мере на три секунды раньше остального тела. Лучано привстал, чтобы поприветствовать сводного брата. Ноги его задрожали, протянутая рука предательски затряслась, а голос сорвался на писк.
— Люцифер, как сносно тебя видеть. — У пленника возникло слабое подозрение, что он ляпнул что-то не то.
Дон Люцифер посмотрел на Лучано. У него появилось желание немедленно скормить этого слабоумного пираньям и забыть об остальной части плана. Но нет. Работа должна быть сделана. И сделана быстро. Он должен заставить этого пугливого гуся подписать завещание в его, дона Люцифера, пользу, а затем… что ж… пираньи уже немного проголодались.
Одарив сводного брата улыбкой, лишенной намека на теплоту, дон Люцифер поцеловал его в обе щеки.
