Чисто случайно - [20]

Было и вправду больно. Боль плавала-плескалась в голове, будто в кастрюле. Потом она подвинула мне туловище, и я подумал, может, она мне мстит.

— Ай!

— Будь молодцом, — говорит она.

— Будь молодцом, — хихикает Рамиз.

— Да заткнись ты, Рамиз, — говорю ему, — вы, мисс, меня извините, конечно. Аж искры из глаз, до чего больно.

— Зато теперь ты можешь позавтракать, да к тому же тут все твои друзья.

Чего? Какие к черту друзья?

Рамиз так надулся, что, казалось, у него швы сейчас полопаются. Видно, мой неважный видок сильно поспособствовал улучшению его самочувствия.

— Да что такое? — спрашиваю.

— Погляди-ка туда, Ники.

Башку поворачивал еле-еле, будто целый месяц. Рядом на койке лежал — спал или без сознания — Дин Лонгмор.

— Что за хрень? — спрашиваю.

Койка с другой стороны была занавешена.

— А там кто?

— А там Джордж, твой участковый.

— Джордж-участковый! Да что за хрень здесь творится? — голова затрещала, и я откинулся назад, обождал две минуты. — Джордж-участковый?

— Да, они оба здесь, Ники — Дин Лонгмор и Джордж-участковый.

— Да что случилось, мать вашу?

— Одни догадки, Ники, одни догадки. Обоих отколошматили. Обожди, пока проснутся, сам расспросишь. Правда, за Джорджем присматривают его ребятки-сослуживцы. Он об этом и сам не знает, потому как в сознание ни разу не приходил, но его стерегут, это точно.

— Когда их принесли-то?

— Через пару часов после тебя. Джорджа, как и тебя, поколотили, Дина порезали, да и ногами попинали. Спит он, наверное, от шока, травмы у него не слишком серьезные.

— Вот дьявол.

Я лежал там и пытался думать. Думать было больно, поэтому просто лежал. Унесли завтрак — я к нему и не притронулся — каждые полчаса к моей постели кто-нибудь да подваливал, а я все лежал и лежал. Морфин улетучился, и все болело.

Нам нужно было поговорить. Вот только мы все никак не могли проснуться в одно и то же время. Дин то приходил в сознание, то снова отрубался, Джорджу досталось больше всех. Все эти годы, что он был участковым, его и пальцем никто не тронул, пока он не влез в это дело. Мы все влезли в это дело, сами не зная как. Джорджу досталось больше всех. Но когда-нибудь мы очнемся все разом, и тогда нам надо будет серьезно поговорить.

* * *

Мамаша пришла меня навестить. Теперь это было уже не то, что в тюрьме, можно было вдосталь налюбоваться на своего мальчика, но мамаша была мамаша.

— Ах ты господи Ники что же ты дурья твоя башка да вспомни где ты был да неужели тебя совсем уж ничему там не научили ах ты мерзавец долго ли тебе еще меня мучить о матери-то не думаешь совсем нет у тебя ни стыда ни совести, паразит!

— Да брось ты, мамаша, перед ребятами неудобно, ей-богу.

Чтоб показать ей, какой я слабый, я еле-еле языком ворочал, да только с мамашей этот номер не прошел.

— Вот перед ребятами ему неудобно! Вот я посмотрю, какие это ребята. Водишь компанию со всякой шантрапой, мошенник на мошеннике. Прости меня, Рамиз, это к тебе, конечно, не относится, ты хороший мальчик, добрый и не изводишь свою мамочку. И ты, Дин, на самом деле совсем неплохой мальчик. И вы, мистер Маршалл, конечно, это я не про вас. — Дин и Джордж по-прежнему спали, но ей это было все равно. — Тебе, Ники, нужна хорошая взбучка, может, это вправит тебе мозги.

Тут только до нее дошло, что взбучку мне уже задали, и она разревелась, стала пить чай, который взяла в буфете, и слезы капали прямо в чай. Мне это все порядком надоело, и я снова заснул.

Потом пришла Шэрон, принесла мне немного травки — очень мило с ее стороны, травка она не хуже, чем морфин. Джордж еще был без сознания, а его телохранители вышли покурить, так что я посмолил косячок. Те, когда пришли, поводили носами, но сказать ничего не сказали, подумали, может, доктор прописал.

Потом кончился рабочий день и пришла Норин.

Села и глядела на меня, наверное, с полчаса, и все молчала. Гладила мне пальцы, так что я чуть не заревел, как мамаша. В конце концов говорит:

— Ты же обещал завязать.

— Норин! — говорю ей, — Норин, так нечестно! — Я даже возмутиться толком не мог, до того ослаб. — Я всего-то-навсего шел в универмаг, хотел купить футболку. Мы сидели с Дином, пили кофе…

— Наверняка планировали какую-нибудь пакость.

Дин, нет, ты слышишь? Дин, проснись, дружище, и скажи ей всю правду!

Но Дин и не думал просыпаться.

— Норин, ты же тогда ночью мне ясно сказала: завязывай с воровством и сделай тест — тут только я вспомнил, что нас слушает полпалаты — а, да пошло оно все к черту — и ты думаешь, я на следующее же утро побегу ввязываться в какую-то аферу? Ну же, Норин, ведь ты же не можешь не понять таких простых вещей, ну подумай сама! — мне хотелось орать.

Она подумала. Пальцы все не отпускала.

— Придется тебе поверить, Ники. За неимением других свидетельств.

Свидетельств? Каких еще на хрен свидетельств? Все же у меня было правило никогда не спорить с женщинами — лоб расшибешь, ни черта не добьешься. Женщины знают лучше, не спорь с ними, никакого от этого толку — один треск в ушах, и вообще они никогда не признáют, что ты был прав, даже если ты в самом деле был прав.

Потом пришли все мои кореша — почти все, кто снял мне квартиру, где меня сейчас не было. Рики Хэрлок, брат Норин, и Элвис Литлджон в классном прикиде, и Уэйн Сэнсфорд выкроил часок, когда не угонял тачки, пришли и Шерри МакАлистер, и Полетта Джеймс, и Шелли Розарио, и Джавид Хан. Афтаб Малик и Афзал Мохаммед пришли к Рамизу, но и мне пожелали скорейшего. Половина моих корешей навестила заодно и Дина, раз уж он проснулся. Примерно та же половина побуждала коллег Джорджа смотреть в оба: они чувствовали, что