Чисто конкретное убийство - [51]

В этом не было никакого умысла. Конечно, Марленка прекрасно отдавала себе отчет в своих чувствах, переживаниях, мечтах, желаниях и жизненных планах, идиоткой она вовсе не была, но и от иллюзий давно избавилась. Ей не везло. Каким-то странным образом каждый мужчина, который ей нравился, если и отвечал ей взаимностью, то тут же чего-нибудь от нее хотел. Утешения в постигшем его несчастье. Решения какой-нибудь противной бюрократической проблемы. Помощи, чтобы раздобыть что-нибудь не вполне легальное. Медицинской помощи — если не для себя самого, то для больной мамочки, сестры, брата… Диапазон потребностей был столь широк, что у добросердечной Марленки ум заходил за разум, и в конце концов она взбунтовалась.

Хватит! Первая же жалоба на жизнь — и она развернется и уйдет от любого мужчины!

Это было нелегко, врожденное добросердечие и желание помочь активно протестовали, однако на ее счастье в последнее время она сталкивалась только с садоводческими просьбами. С этим Марленка вполне справлялась — данная область была ей близка, к тому же от нее ничего не требовали, а напротив, помогали. Чувство новое и интересное.

Комиссара Возняка она внезапно увидела на участке, куда он пришел в надежде, что место преступления его вдохновит. В своих ожиданиях он не обманулся: первым и единственным человеком, которого он там увидел, была Марленка. В усталой душе комиссара словно проросло зернышко блаженства. Возняк отлично понимал, что после сенсаций Зельмуся необходимо встретиться с Феликсом и вместе с ним упорядочить этих проклятых старых врагов Бартоша, а заодно и страшно подозрительную историю с Росчишевской, но он остро нуждался в минутке отдыха.

Марленка же, избавившись от своих соратников по садовому участку, занималась октябрьскими садовыми работами и на сегодня как раз закончила все дела. Она чистила и складывала в беседке садовый инвентарь.

При виде стоящего у калитки Возняка что-то у нее в сердце громко пискнуло, но Марленка придушила это чувство в зародыше, поскольку выражение комиссарова лица не предвещало ничего хорошего.

— У вас какие-то проблемы? — спросила она подозрительно вместо приветствия.

Не успела она договорить, как мрачная физиономия новоприбывшего засияла, словно вознамерилась заменить заходящее солнце. Смело, отважно и мгновенно Возняк признался себе, что на самом деле просто хотел повидать Марленку, и никто другой в его мыслях даже не появлялся.

— Да, — радостно кивнул он. — То есть нет, наоборот, проблемы у меня как раз закончились, остался только избыток информации, и он меня уже просто задавил. В жизни не сталкивался с таким идиотским расследованием! А эту пленку надо подсунуть под колеса, потому что ее ветер может сорвать, предсказывают перемену погоды. Я вам помогу.

Для Марленки тоже засиял луч света: это не она должна помочь, это он ей поможет! И она с радостью приняла мужскую помощь, чтобы укрыть от непогоды газонокосилку.

— Тут ее придется немножко подтолкнуть под навес…

Косилка разрядила атмосферу, словно само солнце решило одобрить их действия и помедлить с закатом. Возняк и Марленка убрали все, что нужно, а потом Возняк совершенно естественно усадил ее в машину, и они поехали вместе, тем более оказалось, что сегодня у Марленки день рождения.

Марленка пригласила Возняка спонтанно и из благодарности.

По дороге он украдкой купил шампанское.

Он оказался единственным гостем, потому что у Марленки в планах не было никаких приемов, об этом дне рождения она вообще не помнила, он напрочь вылетел у нее из головы, хотя накануне она для собственного удовольствия приготовила себе вкусненького на ужин: овощной салатик и говяжьи котлеты с травами, в сметане и йогурте, обильно приправленные для остроты карри, перцем и паприкой. С рисом. Красное вино у нее дома было, а шампанское выпили на десерт под весьма своеобразную закуску в виде маринованных груш.

С живейшим интересом и подлинной радостью Марленка выслушала все служебные тайны, которыми Возняк прямо-таки должен был с ней поделиться, иначе просто лопнул бы. Конечно, это не были государственные тайны, скорее — секреты Полишинеля, но отдел по расследованию убийств даже такие мелочи обычно скрывает от общественности.

Но Марленка была не какой-то там общественностью, а ею, Марленкой, а как не рассказать про этого Зельмуся или про красотку Идалию… Не красотку, конечно, а Красную!

Минутку… В какой же книжке это было? Польский юноша хотел сказать русской барышне: «Какая у вас красивая роза!» — потому что у барышни на корсаже была пышная алая роза, а вместо этого выговорил: «Какая у вас красная рожа!», после чего, естественно, барышня насмерть обиделась. Возняк ни за что не мог вспомнить, где он это читал. Жеромский? Или кто-то из русской классики? Да нет, скорее из польской…

Марленка тоже не помнила. Они вместе усиленно ломали головы, и в результате красная рожа связала их куда более прочными узами, чем отрубленная голова, скелет в парнике и даже день рождения.

Красная рожа быстро напомнила им о Красной Идалии. Марленка о ней не слышала, зато смутно припомнила себе Зельмуся, которого видела пару раз в раннем детстве вместе с дядюшкой. Зельмусь наверняка улетучился бы у нее из памяти, если бы не его весьма специфические глазки.