Чисто конкретное убийство - [22]

Я уселась у стола возле стакана с чаем. Это Марленка-то подозрительная? Интересно, почему. Ладно, отложим пока и этот вопрос.

— Я тоже особой любви к дипломатии не питаю. Не знаю, как тебе точно объяснить, хотя я там со всеми знакома со времен царя Гороха. Две штуки, кажется, это моя родня по двоюродной тетушке, седьмая вода на киселе, моему забору двоюродный плетень, что-то в этом роде. А одна — не то приятельница, не то свойственница, через какого-то там мужа или деверя, остальные еще более дальняя родня. Вот у некоторых эти степени родства от зубов отскакивают, а у меня нет. Я уже давно в них запуталась.

— А та, истекающая ядовитыми миазмами, это кто у нас будет?

Я ни секунды не сомневалась, что речь идет о Леокадии. Она так страшно ехидствовала, что я диву давалась, как комиссар это терпит. Я объяснила Баське, что это дальняя родня, они с Паулиной — сестры и достались мне в наследство от моих родных теток.

— Тогда получается, что тот тощий доходяга не из твоей родни? Друг дома?

— И обожатель Паулины. Феликс. Все сходится. Он худой, но жилистый. Сильнее, чем кажется.

Баська задумалась над стаканом чая.

— Феликс! Ну надо же! Я знала, что его как-то зовут. Смотри-ка, я этих людей вообще не знаю, но все-таки помню. Все мне вспоминался какой-то Феликс, да и Марленку я хотя бы раз, но видела, она была еще совсем девочкой. Но она почти не изменилась. Давние времена. Погоди, подсчитаю… семнадцать лет!

— Что — семнадцать лет? — спросила я, нарушая Баськину задумчивость.

— Прошло.

— На то и годы, чтобы проходить. С какого момента? Это об этом ты вчера упоминала?

— A-а… Нет, я не о том. Другая тема. Подожди, только чтобы у меня ничего не перепуталось. Феликс, говоришь… Что-то мне смутно вспоминается.

Баська снова замолчала. Я терпеливо ждала.

— Наверное, придется мне перепахать всю квартиру, — вздохнула она наконец. — Понятия не имею, где лежат старые завещания пятидесятилетней давности.

— Не исполненные?

— Исполненные, но все еще имеющие силу. В них есть какие-то статьи и оговорки, какие-то дополнительные данные, словом, разные вещи… Весь семейный склад макулатуры постепенно достался мне в наследство. Я никогда в жизни в это не вчитывалась, но постепенно начинаю понимать, что в этих бумагах-то все и дело.

— Может, проблема не в твоей памяти, а в том, о чем именно эти бумаги напоминают?

Баська посмотрела на меня, закурила, но по-прежнему молчала. Моему терпению пришел конец.

— Пока ты там на что-то решаешься, я бы очень хотела узнать, почему Марленка у тебя «подозрительная». Ведь не потому, что семнадцать лет назад она была маленькой девочкой?

Баська заговорила.

— На ее месте каждый был бы подозрительным, — сказала она. — Но это отдельная тема, довольно паршивая. А сейчас Марленка могла бы быть шпионкой. Только я сразу скажу, что она не шпионка и шпионить не будет.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что в противном случае у двоюродной бабушки не было бы зарослей, Марленка бы пропадала там днем и ночью. И пыталась бы завязать дружбу с моей родней, а не с твоей. А она пятнадцать лет, или сколько там прошло, даже туда не заглянула, так что всякий шпионаж отпадает, разве что совершенно неудачный. Но моим подозрениям это не мешает.

Различные подозрения начали возникать и у меня, поэтому я предпочла оставить тему в покое, тем более что Марленку я знала, можно сказать, с детства.

Куда интереснее было заняться проблемами Баськи, которые просто висели в воздухе.

— Если мы уже наговорились о моей родне, может, скажешь, в чем на самом деле закавыка?

Баська глубоко задумалась, мрачно посмотрела на помойку на столе и вздохнула.

— На самом-то деле, — доверительно призналась она, — мне эта поваренная книжка совершенно не сдалась… хотя она и хороша до потери пульса… но я сразу знала, что мне нужен вот этот, прости господи, альбом. Это он мне о чем-то напоминает. И весь этот скандал я затеяла с надеждой, что мне удастся его заграбастать, и ведь получилось! Теперь я рассчитываю на тебя, потому что не знаю, в чем тут загвоздка.

— Честно говоря, я тоже не знаю. Но догадываюсь, что эти фрагменты кладбищенской архитектуры… вот тут, кажется, песик кусок отъел, ему не понравилось, и он вернул странички обратно… напомнили тебе о разбросанном по всей стране наследстве предков, о котором ты начала говорить, а мент тебе помешал.

— Песик! Пасть-то у него была, должно быть, крокодилья… Не просто напомнили, а прямо таки вопияли. Но я так ничего и не вспомнила, тем более того, при чем тут Феликс.

Я выпалила первое, что пришло в голову:

— Кладбища древние, а он — из старой аристократии.

— Тоже? Как склепы и часовни?

— Нет. Как ты.

— У-у-у… — кисло протянула Баська, пожала плечами и покрутила пальцем у виска.

— Никакое не «у-у-у», ты только посмотри, какой он худой! Вся настоящая старая аристократия так выродилась, что на ней жир не держится. На себя вот посмотри.

Ясное дело, что худобой Баська Феликсу и в подметки не годилась, ведь пожилой возраст свое берет, да и какие-то проблемы со здоровьем у Феликса тоже были, о чем Паулина и Леокадия сплетничали так свирепо, что и мне в уши надуло.