Чистая Правда (=Лёлик) - [9]

– А покороче нельзя, Крэг? – прервал меня неандерталец, который терпеть не мог длинных рассуждений.

– Можно, – сказал я. – В общем, Лёлик этот вроде шамана. Плохого шамана. Охотиться он не умеет, огонь поддерживать – тоже. Собирать коренья и то неспособен. Умеет он лишь говорить красивые, непонятные слова и с помощью этих слов заставлять других на себя работать. Вот это он умеет просто великолепно, этому он учится всю жизнь.

– Любой нормальный шаман, кроме всего прочего, еще должен предсказывать погоду, колдовать, чтобы охота была удачной, и лечить людей, – со знанием дела уточнил неандерталец.

– Все верно. Чиновники долгое время тоже были полезны обществу. Однако с течением времени их умение заставлять других людей работать на себя лишь с помощью слов совершенствовалось. И наконец настал момент, когда они осознали, что работать им ни к чему. Зачем делать хоть что-то, если кормят и так, если все блага получаются не за умение работать, а всего-навсего за умело подобранные слова и интонации? Понимаешь?

– Ах, вот как, – сказал Бородавочник. – И этот Лёлик…

– Да, он всего-навсего занимается привычным делом.

– Зачем же мы его тогда притащили в Поселок? Ну я-то – ладно, не знал. А ты?

Я молча развел руками. Что тут можно сказать? И на старуху бывает проруха.

– Но, Крэг, ты же это сделал не специально?

– Нет, конечно, – сказал я. – Мне как-то в голову не пришло, что Лёлик сможет найти применение своим способностям и здесь, в Поселке. Я должен был насторожиться уже тогда, когда он переманил Хильду у Баламута… Эх, да что там говорить!..

Бородавочник был – сама рассудительность.

– Действительно, – кивнул он, – что там говорить? Сейчас мы должны придумать, как отсюда выбраться.

– Сделать это будет не просто трудно, а…

Я снова не успел договорить. Земля под нами ощутимо вздрогнула, с дерева посыпались спелые ягоды, солнце, стоявшее в зените, вдруг начало быстро тускнеть как догорающий уголек, а стремительно темнеющий горизонт неожиданно пополз вверх.

– Крэг! – заорал Бородавочник, приседая от страха. – Что это?!

– Звиздец идет! – огрызнулся я, хватаясь за ручку проявившейся рядом Двери. – Бежим отсюда!

Мы прыгнули в проем Двери и буквально вывалились по ту сторону на… ту же поляну с земляничным деревом! Только в этот раз на нем не было ягод, ветви сплошь были усыпаны крупными белыми цветами, над которыми кружили большие толстые пчелы, подозрительно похожие на человечков в полосатых комбинезонах. Я пригляделся и убедился, что это действительно маленькие люди, похожие друг на друга как близнецы. У каждого из них в руках были крохотный веник и баночка, куда они сметали пыльцу. Причем за спиной у них работали вовсе не крылья, а крутились самые настоящие пропеллеры!

– Крэг, это глюки, или я на самом деле вижу стаю эльфов? – слабым голосом спросил Бородавочник, вставая на ноги.

Земля снова задрожала, солнце покраснело, а горизонт пошел крупными волнами. Я опять открыл нашу Дверь…

Только с пятой попытки мы оказались на обочине знакомой песчаной дороги. Шлагбаумов теперь было два, и они, один за другим, загораживали проход, А еще по обе стороны от дороги появились заросли густого, колючего кустарника, явно заменяющего живую изгородь. Они тянулись до самого горизонта, не давая обойти шлагбаумы стороной. По идее мы еще могли воспользоваться Дверью, но кодекс вольных собирателей в пределах Поселка такие перемещения запрещал. И это было оправдано, поскольку возникающая после каждого перемещения временная рябь рассеивается не сразу. Если в пределах Поселка постоянно шастать через Двери, то рябь усилится и превратится, например, в резонансную волну. А там уже не далеко до мощного времятрясения. С ним же шутки плохи.

Караулка теперь стояла между шлагбаумами и за время нашего отсутствия разрослась до размеров небольшого домика. При нашем появлении из него вышел не Баламут, как мы ожидали, а не кто иной как Вицли-Пуцли, в новенькой пятнистой «комке», преисполненный чувства собственной значимости и надутый словно индюк.

– Здорово, Пуцли! – рявкнул Бородавочник и попытался облапить приятеля.

Уворачиваясь от объятий, Вицли сделал шаг назад и тут же потребовал:

– Ваши документы, гражданин!

– Какие документы, Пуцли, бивнем тебя по башке?! – взвился Бородавочник. – Это же я!

– Мы не проходили регистрацию, – поспешил вмешаться я. – Были в длительной… экспедиции.

– Тогда платите таможенный сбор, – заявил Вицли. – Двадцать монет с носа.

– А с задницы не хочешь? – зарычал Бородавочник.

Его ноздри при этом расширились, в глазах вспыхнул недобрый огонек, а верхняя губа приподнялась, обнажая не совсем человеческие клыки. Самый настоящий, живой неандерталец!

Я покачал головой.

Увы, похоже, никакое воспитание не в силах вытравить наследственную память. Это в генах – в опасной ситуации, если под рукой нет увесистой дубинки, обнажать клыки и пытаться перегрызть противнику горло.

Торопливо обшарив карманы, я выудил горсть мелких монеток – таэлей, имевших хождение на всем древнем Востоке, в том числе и в Китае.

– Вот плата за вход, господин таможенник, – со всем возможным сарказмом сказал я, протягивая деньги.