Чинька-Чинька - [7]

Я снова вытянул несколько корюшек подряд, а Лида — опять «самурая». Надоело ей это, и она давай жаловаться:

— Ты мне не те блесны привязал!

Я подозвал Чиньку и дал ему маленькую корюшку:

— Отнеси Лиде в подарок, пусть понюхает, как пахнет настоящая рыба!

Он осторояшо взял двумя зубами трепещущую корюшку за хвост, отнес и положил у ног Лиды. От подобного «оскорбления» она закричала:

— Чинька! Забирай эту паршивую рыбешку назад!

Чинька, уловив игровой тон, безропотно ухватил рыбу и прибежал ко мне. Он аккуратно опустил ее и посматривал на меня, добросовестно выполнив свой долг.

Лида снова поймала «самурая» и рассердилась не на шутку.

— Стая подошла, — обнадежил я ее, хотя всяк рыбак знает, что «самураи» стаями не ходят.

— Чинька, — позвал я, — возьми рыбу и передай Лиде, пусть не расстраивается.

Он весело исполнил поручение.

— Чинька, паршивец такой, забирай сейчас же свою рыбу!.. Не смей больше приносить ее ко мне! — осерчала Лида и затопала ногами.

Рыбаки вокруг заулыбались. Чинька нехотя защемил на зуб корюшку и засеменил куда-то в сторону. Но как будто передумал. И как ни в чем не бывало пришел, сел на доску от старого ящика.

Я заподозрил неладное:

— Чинька, — говорю, — ты куда дел корюшку? — Он воровато отвел глаза и сделал вид, что не слышит. — Где рыба?! — строже спросил я.

Он сидел на своей дощечке отвернувшись, будто и не слыхал.

— Ты слопал ее, негодник?! Я тут один на нас троих ловлю рыбу, а вы ее глотаете живьем!.. Ты же сырую рыбу не ешь, а? — Последнее было произнесено таким тоном, каким иные говорят: «А ты ведь слово дал…»

Чинька был глух. Он разглядывал бледный огрызок луны, так нелепо висевший на дневном небосводе, и как бы размышлял, а не погавкать ли на нее, чтобы не отвечать на вопрос: «Где рыба?» Где рыба… Где ж ей быть… Он проводил глазами пролетавшую мимо чайку, намекая хозяину, кто мог съесть его рыбу.

Этот случай не прошел даром. Чинька пристрастился к свежей корюшке. Однако ои понимал, что у хозяина рыбы немного, поэтому стал промышлять у оставленных лунок. Мы об этом долго даже не подозревали.

Когда рыба совсем не ловится, рыбак начинает перевязывать блесны, сверлить новые лунки, искать рыбацкого счастья. Он выдернет рыбку-две, оставит ее на льду и уходит дальше.

Чинька, чтобы погреться, тоже бродил. От лунки к лунке, от рыбака к рыбаку, как в гости. Кто поговорит, а кто и погладит — интереснее жить! И вдруг скандал!.. Чинька убегает, по льду стелется. А за ним, неуклюже переваливаясь в тяжелой шубе, спешит рыбак с железной пешней, как Илья Муромец с мечом. Чинька к косе, где вода плещется. С ходу перемахнул и сел, вывесив язык. А рыбак, вовремя хлопнувшись на лед, едва затормозил. Чинька обежал полынью кругом, возвратился на свое место, уши прижав. Рыбаки смеются:

— Кусок хлеба, что ли, стащил…

— Не-е-е! Он бутылек согревательный унес. С чего еще мужик станет так кричать?

— А может, закусь — колбасы кус—И тут же ободряюще: — Не бойся, Чинька, в обиду не дадим1

Приходит рыбак, красный от конфуза. Жалуется:

— Пять рыбин с лунки сожрал!.. Дружное рыбачье «ха-ха-ха» прерывает его. Я отсчитываю пять корюшек и отдаю. Берет и уходит, оправдываясь:

— Дак он с лунки стащил…

Говорю Чиньке:

— Как же ты мог, Чинька?

— А он на незанятой лунке ел. Откуда ему знать, что та рыба не брошенная? — вступился за него сосед. Наклонился, выбрал корюшку и поднес Чиньке: — Ешь, Чиня.

Так Чинька стал заправским рыбаком.

Черемша

Наступил долгожданный месяц май. Выплеснулись из почек нежные, светло-зеленые листочки, окутались зеленым ковром сопки.

В мае у нас — обязательный поход в лес. Мы — люди лесные. Кто-то восторгается бескрайними просторами степей. Там свои прелести. Но нам без леса жизнь не в жизнь! Одно слово — дальневосточники. И есть у нас одно заветное местечко в лесу, которое мы посещаем только в мае. Здесь можно вдоволь полакомиться необыкновенно пахучей травкой — черемшой.

За ней мы собираемся загодя, оговариваем день, готовим одежду, чтоб было в ней легко и удобно, цветом посветлее, чтоб клещей обнаружить легче. И идем в лес. Чинька гордо семенит впереди. Он знает дорогу.

Через перевалы, через сопки, покрытые густым лесом, пробираемся мы в издавна известную нам долину, где по всему запорошенному жухлыми прошлогодними листьями лику земли в изобилии высеяна бледно-зеленая травка с широким и сочным листом. После зимней безвкусной и однообразной пищи черемша казалась нам лакомством. Ее приятная терпкость, ее особый дразнящий запах вызывает волчий аппетит, и горе тому, кто осмелился прийти в лес без горбушки за пазухой!

Иные ходят за черемшой как за весенними подснежниками. Букетик черемши в ладошку — и обратно. Мы ходим за черемшой основательно, с лукошком и обязательно с хлебом и солью. Какая это черемша без хлеба!.. Попробуйте собирать ее и не есть, не жевать, не смаковать. Невозможно, будь вы самым ярым противником растительной пищи. А много ли вы напробуете, надолго ли вас хватит без ржаного хлеба?..

Чинька к черемше был равнодушен. У него свой интерес в лесу. Он разыскивает какую-то невзрачную, узкую и длинную травку, такую жесткую, что ее, пожалуй, корова не сжует, и с наслаждением ест. Я тоже попробовал и долго плевался, даже черемшой не заедается.