Чингисхан: Покоритель Вселенной - [48]

Доводы красавицы Хулан

Меркитский вождь Тохтоа, остававшийся с найманами до конца, разгрома избежал. В том же 1204 году, осенью, Чингисхан устроил на него охоту и, настигнув неподалеку от ручья Харадал-хучжаур, сильно его потрепал. Большая часть меркитов, загнанная в Горбатую степь, попала в плен. Однако сам Тохтоа и его сыновья, Худу и Чилаун, вместе с горсткой верных людей сумели бежать и примкнули к Кучлуку и Буируху, мыкавшим горе на краю Монголии. Жены Худу — Тугай и Турегене — попали в руки к Чингисхану, который отдал вторую своему младшему сыну Угэдэю.

Увас-меркиты и их вождь Даир-усун, не захотев долее оставаться с Тохтоа-беки, разбили свой лагерь в поречье Тора. Ища снисхождения Чингисхана, Даир-усун решил отдать ему в жены свою дочь, прекрасную Хулан. По дороге к Завоевателю ему встретился военачальник Чингисхана по имени Наяа, из племени баарин, который вызвался проводить Даир-усуна к своему господину.

— Едем вместе, — сказал нойон меркиту, — покажем твою дочь Чингисхану… Если поедешь один, то в такое смутное время не только тебя самого в живых не останется, но и с дочерью твоею может случиться недоброе.

Осторожный Наяа, прежде чем отправиться к Темучжину, трое суток продержал при себе Даир-усуна с дочерью и лишь затем пустился в путь, чтобы в целости и сохранности доставить их своему господину.

Узнав об этой трехдневной задержке, Чингисхан пришел к выводу, что Наяа воспользовался неопытностью Хулан, и постановил прелюбодея «подвергнуть допросу и предать суду».

Наяа оправдывался:

— Хану всегда я служил от души.

Жен ли прекрасных иль дев у врага

Только завидев, я к хану их мчу.

Если иное что было в уме,

Я умереть тут всечасно готов!

Хулан вступилась за несчастного:

— Наяа сказал нам, что состоит у Чингисхана в больших нойонах. А задерживал нас потому, что на дороге, говорил, неспокойно… Кто знает? Может, встреча с ним нас спасла. Если бы теперь государь, пока спрашивают Наяа-нойона, соизволил вопросить ту часть тела, что по небесному изволению от родителей прирождена…

Проверка была скрупулезной и всех удовлетворила. Успокоенный Завоеватель вознаградил Хулан своею любовью сполна (меркитка стала одной из любимейших жен Чингиса, именно ее взял он с собой в Трансоксианский поход).

Что до Наяа, то в знак возвращенного ему доверия Темучжин заявил принародно следующее:

— За справедливость твою я поручу тебе большие дела.

«Эти столь ненавистные люди ушли опять…»

С меркитами, однако, покончено не было. Приведя к покорности добрую половину их родов, Чингисхан включил их в свое войско, доверив им охрану обоза.

Увы, стоило ему повернуться к ним спиной, как, разграбив то, что должны были стеречь, меркиты снялись с лагеря и подались в бега, а точнее, в родные леса и горы, на Южную Селенгу. Племя увасов закрепилось в теснинах Хурухабчала, а удуит-меркиты заперлись в «форте», прозванном «верхней крепостью» (тайхал-харха), а на самом деле представлявшей собой простой завал в лесу.

Приказ наказать дезертиров получил Чимбай, сын Сорган-Ширы, для чего ему отрядили войска левого крыла. Приказ был выполнен в срок, и после этого Чингисхан распорядился рассеять «лесных людей» по всей подвластной ему территории.

Тем временем, как уже было сказано, меркитский вождь Тохтоа с сыновьями скитался по Западной Монголии, разделяя участь изгнанника с найманским княжичем Кучлуком. Преследуя беглецов, Завоеватель подошел к границе Монгольского Алтая, где встал на зимние квартиры (зима 1204/05 г.). Теперь удара противника он мог ждать со стороны гор Улан-дабан и Табын-ула (до 4000 м. над уровнем моря), соединявших монгольскую и русскую части Алтая. На восточном склоне этого массива берет начало питающая своими водами тот озерный край река Кобдо, тогда как на склоне западном находятся истоки реки Бухтармы, притока верхнего Иртыша. Край дикий, довольно скудный, где лишь на севере, со стороны Кобдо, имеются возвышенности (2000–2400 м.), покрытые редким лиственничником. Впрочем, на юге лес (кедр, осина, тополь, ива и ель) спускается до отметки 1000 м. над уровнем моря. Именно там, на берегах Бухтармы, то есть в нынешней Семипалатинской области, на полпути между одноименным городом и городком Алтайском, Тохтоа-беки и Кучлук собрали все имевшиеся у них войска.

Весной 1205 года к ним вплотную приблизился Чингисхан. В состоявшейся сшибке Тохтоа погиб от шальной стрелы. Не имея времени и возможности унести его тело с поля боя, сыновья «из уважения» отрезали ему голову, чтобы забрать с собой и воздать последние почести. Меркитские и найманские банды устремились на юго-восток. Значительная их часть утонула в весеннем Иртыше. Те, кои добрались до берега, разошлись кто куда. Кучлук, наследник-неудачник найманских царей, бросился на юг, в Джунгарскую степь. Он пересек Тянь-Шань, прошел вдоль границы Уйгурии со стороны Кучи, миновал страну карлуков, нынешнее Семиречье, что юго-восточнее озера Балхаш, и оказался во владениях кара-китаев, восточнее Иссык-Куля, в нынешнем Туркестане, где его поджидали многочисленные неожиданности.

Что касается меркитских князей Худу, Гала и Чилауна, то они также добрались до рубежей Уйгурии, надеясь прибрать к рукам ее плодоносные оазисы, такие как Бешбалык, Турфан, Харашар и Куча, но сделать им это не удалось из-за сопротивления тамошнего царька, идикута Барчука.