Чингисхан - [122]
Есть одно только «но» — я не доверяю своему воображению, потому что теперь, когда я видел те каменные пятна, я не могу поверить, что это могилы.
Подозрение возбудила «могила», которую я видел накануне в болотистой и непроезжей низине. Тогда мне показалось, что ее очертания и особенности говорят за то, что они имеют естественное происхождение. Теперь, когда я увидел оба «могильника», подозрение укрепилось. Кучи камней были одинаковыми и в том, и в другом случае — некоторые неправильной круглой формы, но большинство с бесформенными краями, похожие на лужи, и все разных размеров, от одного до 3–4 метров в поперечнике. Если то, что мы видели внизу, не могилы, то и те, что находятся на горе, тоже не могилы.
Я был почти на сто процентов уверен, что этим «могилам» имеется совершенно иное объяснение, и более поздние исследования только подтвердили мои мысли. Это зона веч ной мерзлоты, и здесь за лето оттаивают лишь верхние несколько футов почвы. Вечная мерзлота такого типа живет своей собственной специфической жизнью, так как зимой, замерзая, земля расширяется как лед, а летом снова сжимается, и изменения в верхнем слое земли зависят от типа твердых пород и почвы, от формы склона и количества поверхностных вод. Естественные силы соединяются с минеральными материалами самыми невероятными способами, и в результате получаются свойства, которые незнакомы тем, кто живет в умеренном климате, но достаточно известны эскимосам и лапландцам — и геокриологам, редкой породе специалистов, имеющих дело с геологией холодных регионов. Из гравия, булыжников и скальных пород окололедниковое окружение производит удивительное разнообразие форм многоугольников, кругов, колец и холмов, которые очень похожи на искусственные, словно природа в гигантских масштабах увлеклась дзен-садоводством (и первые ученые в Арктике думали, что они и в самом деле искусственные. Мир геокриологии пользуется многими терминами из жаргона дзен-садоводов, но только все они означают результаты, по форме, процессов, связанных с ежегодным циклом замерзания и таяния, который сказывается на многих каменных формах).
Я полагаю, что «могилы» на Бурхан Халдуне — это «каменистые земляные круги». Для того чтобы понять, как они образуются, представьте себе камень, покрытый осенью мок рой почвой. Наступают первые морозы. Поскольку камень проводит тепло лучше, чем окружающая почва, земля под камнем замерзает быстрее, чем земля, граничащая с ним. Вновь замерзшая земля расширяется, выталкивая камень вверх. Садоводы сталкиваются с этим явлением каждую весну, когда клумбы загадочным образом покрываются камешками. То же самое происходит с телеграфными столбами по всем монгольским степям — если их не вкопать в постоянно замерзшую землю, они выпирают из земли, наклоняются и падают. Камни разных размеров двигаются с разной скоростью, и в местах скопления камней незначительная разница в температуре и коэффициенте расширения выталкивает лежащие на периферии камни внутрь скопления и вверх. В конце концов камни собираются в группы близкого размера. Поднимаясь к поверхности, ветер и дождь выгребают мусор, сухую траву и семена. Получается своего рода каменный фонтан, выбрасывающий «струи» вверх и в стороны, бесконечно медленно переходя, возможно — возможно, так как никто еще не наблюдал за подобным процессом на протяжении десятилетий, — от одной формы в другую.
Такая сортировка происходит и в более значительных масштабах. Рядом с полем каменных кругов находилось другое единообразное поле, в поперечнике метров двести, оно состояло из красноватых камней от человеческого кулака до валуна. По ним было ужасно трудно ходить, всюду торчали ребра и углы, на которых я то и дело рисковал подвернуть ногу. Даже такие крупные камни двигаются, отталкивая друг друга в сторону и оставляя на своем бывшем месте несколько маленьких травянистых кружков, микро-экология которых повторяет каменные круги, где с удовольствием развалились Эрдене и Тумен, интересовавшиеся погодой больше, чем святостью и еще чем-нибудь окружающей их обстановки. На самом дальнем конце этого поля стояло ово из точно таких же острых камней, построенное в том месте, откуда богомольцы могли лицезреть захватывающий дух пейзаж лежащей внизу долины с извивающимся по ее дну Богдом, вдоль которого мы шли накануне, маленькой речушкой, переливавшейся всеми цветами радуги между деревьями по пути к заливным лугам и Порогу, лежащему за 20 километров отсюда. Справа от меня, на несколько сотен метров ниже, виднелось озеро, отвоевавшее себе место у каменной осыпи и леса. Это было место отнюдь не для семейной жизни, а для одинокого индивида, который знал эти склоны и следил, не появились ли в долине враги, он мог прятаться здесь вечно, здесь он мог найти пищу и воду и находиться всего в часе езды от пастбищ.
