Чикагский расклад - [6]

— Вы позволите, сэр? — низким приятным голосом произнесла она, поднося к его сигарете сложенную чашечкой ладонь с горящей спичкой. Арчи прикурил и удивленно поднял глаза.

— Где это вы научились так складывать ладонь? — спросил он. — Совсем по-мужски.

Она улыбнулась.

— У своего отца. Когда я начала курить, он заявил, что, раз уж мне неймется гробить свое здоровье, надо по крайней мере делать это по всем правилам.

— Но такой жест должен казаться вам, женщинам, не Очень изящным.

— Ничего страшного, — возразила она. — Я и без того достаточно изысканна в манерах.

— Господи, уж не припомню, когда я в последний раз вел такую глупую беседу, — с улыбкой сказал Арчи. — Может, лучше потанцуем?

В танце она держалась прекрасно, не млела, но и не отпихивала стыдливо партнера, не старалась подтащить его поближе к оркестру, не мычала мелодию и не пялила глаза на соседние пары. Когда музыка смолкла, Арчи подвел девушку к бару. Она заказала виски и промолчала, когда ее партнер попросил стакан содовой.

— Как вас зовут? — спросил Арчи.

— Кей Оркотт, — ответила она. — Из Далласа. А вас?

— Арчи дю Пейдж, из Рочестера. Гну спину на министра финансов. Как вы знаете, он сейчас здесь и домогается президентства.

— А я — за Робертса. Точнее, моя матушка, ну да, стало быть, и я тоже. Она у меня важная шишка в техасской делегации.

— Неужели Грейс Оркотт, член национального женского комитета?

— Да. Она вам нравится?

— Вы — больше.

— Ну, это потому, что я моложе и тоже одинока.

— Что значит «тоже»?

— Вы ведь не женаты?

— Как вы догадались?

— Сразу видно. Женатики обычно все такие напыщенные…

— Скажите, вы всегда такая, или это из-за бала?

— Просто вы мне нравитесь.

Они присели и принялись болтать, потом снова потанцевали и опять болтали обо всем на свете, избегая затрагивать политику. Когда Арчи взглянул наконец на часы, было без двадцати пяти одиннадцать!

— В одиннадцать я должен быть на собрании, — сказал он. — Но к половине двенадцатого освобожусь. Вы не хотели бы пойти сегодня куда-нибудь? В Чикаго все открыто до утра.

— С удовольствием, — просто ответила она. — Мы остановились в «Восточном Амбассадоре». Можете заехать за мной, как управитесь с делами.

— В одиннадцать сорок пять, ладно?

Она кивнула, и Арчи побежал на стоянку такси.

На пятом этаже здания, в котором разместился клуб «Чикаго», Арчи вышел из лифта и зашагал по коридору к комнате под номером 100. Стэнтон Колби, чикагский биржевой маклер, возглавлявший национальный финансовый комитет республиканцев, приветливо встретил его в дверях. Номер был полон гостей, облаченных в вечерние костюмы, гул голосов мягко сливался со звоном бокалов. Внезапно наступила тишина, и все пятьдесят членов клуба «5000», куда допускались только те, кто внес в фонд кампании республиканцев пять тысяч долларов и больше, как по команде, повернулись к двери. Министр финансов Чарлз Манчестер вступил в комнату в сопровождении Оби О’Коннела, с сияющей улыбкой приветствовал Стэнтона Колби, после чего поздоровался с остальными присутствующими, обращаясь к каждому просто по имени. Держался он непринужденно, уверенно и спокойно. Наконец Колби поднял руки, требуя внимания.

— Господа, — объявил он, — сегодня у нас вечер встреч с кандидатами. Министр финансов любезно согласился уделить нам полчаса своего времени… Прошу вас, Чарли.

Манчестер развернул стул, оседлал его и сложил руки на спинке.

— Я не собираюсь держать речь, — сказал он. — До четверга еще много времени, успеете наслушаться риторики. Хочу повторить лишь то, что вам уже известно: если меня выдвинут кандидатом и. изберут в президенты, страна получит осторожную и бережливую администрацию. Обещаю не допускать бюджетных дефицитов, насколько это будет зависеть от меня. Однако и золотого века не ждите. Как человек, который четыре года помогал Стюарту сводить концы с концами, уверяю вас, что это занятие требует ежедневных отчаянных усилий. Я все же намерен как-то поправить дело, ибо теперь мне известно, за какие веревочки тянуть. Вот, собственно, и все, что я хотел сказать, джентльмены. Можете начинать обстрел.

Первый вопрос прозвучал прежде, чем кандидат умолк, и задал его человек, сосредоточенно изучавший пепел на своей сигаре.

— Чарли, — произнес он, — нас всех интересует одно: по своей ли воле вы заговорили сегодня утром о ракетах, или же вас спровоцировали на это?

— Если честно, то я не собирался высказываться на пресс-конференции, — отвечал Манчестер, — хотя уже давно намеревался сделать этот вопрос частью своей программы, поскольку разбираюсь в его тонкостях. Поэтому и не отрекаюсь от тех слов.

— Значит, контракт «Дафна» будет расторгнут, как только вас изберут в президенты?

— Я попрошу лучших специалистов тщательно изучить его, но уже сейчас считаю, что Пентагон должен представить убедительные доказательства целесообразности проекта. Если же таких данных не будет, я расторгну контракт.

— Если вам так нужны деньги, почему бы не снять средства с социальных программ? — спросил какой-то господин с физиономией, похожей на полную луну. — Зачем непременно надо грабить Пентагон?

— Дело в том, что, даже разорив бюджет социальных программ, мы не сможем и неделю прокормить на освободившиеся средства министерство обороны.