Чикагские гангстеры могут отдыхать - [14]

Мы точно знали с Семеном даже сроки, когда должно произойти убийство Нины и подмена её сестрой-близняшкой. Это случиться в течение тех самых десяти дней.

Похоже, мы играем с самим дьяволом. Все пути нам отрезаны. Обратиться в органы? И что заявить? Выложить бредовые рассказы о сестрах-двойняшках, о банкире-убийце, о его телохранителе, который сам у себя крадет машину? Да там до колик обхохочутся, обнаружив, что мы к тому же уперли только что пятьдесят тысяч долларов!

И так мы крутили, и эдак, а получалось все одно: выкручиваться нам с Семеном придется самостоятельно, на постороннюю помощь рассчитывать не приходилось.

Сказав, что мы играем с самим дьяволом, я погорячился. Не мы с ним играли. Дьявол играл с нами. А мы только двигались, как марионетки, в нужные ему стороны, словно нас дергали за невидимые ниточки. И правила игры устанавливал он.

Мы с Семеном попробовали обсудить наше финансовое положение и ни к чему утешительному не пришли. Если я хоть мог продать квартиру, то Семен не имел права этого сделать. Куда бы он дел тогда жену с двумя детьми? Родственников у них нет. Оба детдомовские, и он, и жена.

Мы ещё немного посовещались и поехали к Семену, решив посвятить

его жену в наши передряги.

В квартире у них было уютно и спокойно. Над столом в небольшой гостиной и одновременно спальне горела лампа под стареньким оранжевым абажуром. Света, так звали хозяйку дома, сидела на диванчике возле мужа, поджав ноги и натянув на колени ситцевое домашнее платье.

Она оказалась на редкость милой и покладистой женщиной, с чудесным и сильным характером. Выслушала нас, сдвинув брови, ни разу не запричитала, не охнула, не расплакалась.

— Нам не привыкать переносить трудности, правда, Семен? — прислонилась она щекой к широкому плечу мужа. — Я с мальчишками уеду на время к подруге,

сама решила она. — А вы должны предупредить Нину. Обязательно! Если её убьют, это останется на вашей совести…

— Да она нам не поверит, если нам и удастся до неё добраться, — уныло возразил я.

— Должна поверить! Вы обязаны её убедить, — пристукнула Света по круглой коленке крепким кулачком.

— Мы, конечно, постараемся, — не очень уверенно протянул Семен.

— Никаких" постараемся"! — рассердилась Света. — Речь идет о жизни человека, а они — «постараемся».

Мы тогда дружно закивали, засопели носами, изображая полную покорность и готовность выполнить требуемое.

— А она красивая? — спросила вдруг Света, когда мы выпили чай.

— Кто она? — рассеянно откликнулся погруженный в свои мысли Семен.

— Как кто! — удивилась Света. — Эта ваша Нина.

— Наверно… — пожал плечами Семен.

— Что значит — наверное?! — сердито хлопнула его по плечу жена.

— Да не знаю я! — отмахнулся Семен. — Не видел я её, ты вон у него спроси, у Абрикосова.

Света выжидательно повернулась ко мне. В глазах у неё светилось лукавое женское любопытство. А я вспомнил фотокарточку, на которой Нина стояла у воды. И почему-то покраснел.

— Поня-а-атно, — протянула Света, не дождавшись ответа. — Значит, красивая…

Я ещё больше засмущался, проклиная себя за эту нелепую робость. А Свете это вроде доставило удовольствие. Что с неё возьмешь! Женщина!

Утром мы отправили Свету с двумя мальчиками, удивительно похожими сразу и на отца, и на мать, к её подруге. У Семена в пользовании оказался старенький «жигуленок», оставленный ему соседом, который на два года отправился за рубежи нашей необъятной на заработки.

На Казанском мы посадили семью Семена на электричку, поскольку ехать приходилось за город. Это как раз хорошо. Чем дальше, тем лучше, нам спокойнее.

Прощаясь, Света сказала Семену, заглядывая в глаза:

— Ты, если что, отдай квартиру. Это не так страшно, как кажется. Главное, чтобы мы все вместе остались. Правда же?

И она взглянула на меня, предлагая её поддержать. Что я поспешно и сделал.

Они договорились, через кого, в случае необходимости, созваниваться друг с другом, чтобы не напрямую. Да, Семен соображал. Электричка гуднула. Света вошла в тамбур и уже оттуда спросила:

— А может, дать нашим сигнал номер один?

Семен замялся. Потом решительно мотнул головой.

— Не стоит. Чем они сейчас могут помочь? Мы пока сами. Вот если с нами что случится, тогда…

— С вами не должно ничего случиться, — упрямо и твердо ответила Света, глядя почему-то на меня, а не на Семена, словно взваливая на меня всю ответственность за него.

Я открыл рот, собираясь что-нибудь ответить, но двери зашипели и закрылись. И правильно. Что было говорить-то?

Мы шли с Семеном по пустому коридору, он задумался. Я осторожно спросил его:

— Что за сигнал номер один?

— А-а, это… — словно вынырнул Семен из темной глубины. — Это у нас, у детдомовских, договоренность такая. Если кому-то очень плохо, по-настоящему плохо или трудно пришлось, мы даем сигнал номер один. Тот, кому нужна помощь, звонит любому из детдомовских и говорит только эти слова: "сигнал номер один". Дальше все уже сами друг друга обзванивают и приезжают.

— Так сколько лет уже прошло! Неужели приедут? Все же по разным городам, наверное.

— Ну, не все по разным. А приедут обязательно. Три раза так собирались, так все откликнулись до одного. Сигнал-то на то и номер один, его просто так не дают. Тут уж бросай все и спеши на помощь. Нам же, кроме нас самих, помогать больше некому.