Чихнешь в воскресенье... - [41]

—   Питер, мы должны поговорить с ней. Она может умереть, и мы не узнаем.

Отчаяние Фредерики было так велико, что Питер в темноте снова взял её за руку.

—   Послушайте, Фредерика, как вы думаете, что я делал эти два дня? Почти всё время провёл на Ферме. Если она тоже была отравлена, то больше не получает яд. Специально подготовленные сестры день и ночь следят за питьём и лекарствами, как ястребы. И она, конечно, она ничего не ест.

—  Так плохо?

— Да. Говорю вам, мы делаем всё, что можем. Я хотел сразу отправить её в больницу, но мать не позволила. Миссис Хартвел чуть не сошла с ума, когда мы нашли наркотик. Она по-прежнему не в себе, но сейчас это уже неважно. Конечно, ни она, ни остальные на Ферме не связывают болезнь Марджи с действием какого-либо яда. Только мы с Тэйном, но мне кажется, что и на нас подействовала смерть Кэтрин.

—   Значит, похоже на инфекцию, на грипп? А что говорит доктор Скотт?

—  Вирус. Но в её поведении есть кое-что странное. Она закатывает глаза. Вначале я думал, что от страха. Но теперь у  неё  всё  время  расширены  зрачки.  И  ей  нестановится лучше. Доктор  Скотт   собирается  настоять, чтобы её поместили в больницу для обследования.

Фредерика отняла руку и приложила ладонь ко лбу. Она больше не могла говорить о Марджи.

—  А что остальные? — быстро спросила она. — Счи­тают, что это просто болезнь?

—  Да. Совершенно. И все очень хорошо относятся к Марджи. Миссис Саттон поместила её в свободную ком­нату и оплачивает все счета — у самих Хартвелов ничего нет. Маргарет практически содержит их. Конечно, мы приглядываем за всеми, но они ведут себя совершенно естественно. Вероятно, все испытывают только облегче­ние из-за отсутствия Кэтрин.

—  А Роджер?

—  Ну, конечно, он не вполне нормален. Но знаете ли? До того, как Марджи стало совсем плохо, он целый день читал ей. Он скоро сам ложится в больницу,

—  Да. Он мне говорил. Ещё одна операция на лице, верно?

— Да. Её давно запланировали. Теперь уже отвертеться невозможно, — полковник неожиданно замолчал. — Послушайте, Фредерика, вам пора лечь. Но до этого подумайте о своём списке подозреваемых и постарайтесь вспомнить всё — даже самые незначительные детали, всё, что угодно, что могло бы нам помочь.

Фредерика прижала руки к закрытым глазам и попыта­лась думать. Миссис Саттон, Роджер, Филиппина, Джеймс, мама Хартвел, Марджи... Крис... неожиданно она распря­милась. — Вы с Тэйном допрашивали Криса? — спросила она.

—  Да. Мы оба. Но никаких результатов. А что?

— О, возможно, это лишь воображение, но мне кажет­ся, у него тоже что-то скрывает... во всяком случае он испуган. Вы ведь помните, он очень хорошо знает всех на Ферме. Всегда работает на них... и как-то по-собачьи им предан... всем, даже Марджи... Каждый день носит туда почту. —  Почта... Это уже что-то. Интересно...

—  О, Питер, я кое-что вспомнила. Когда же это было? Да, точно. В понедельник после убийства, потому что Крис не пришёл в тот день. Я думаю, он был ужасно напуган. Нет, это было во вторник. Он принёс мне почту и спросил, можно ли ему получить французскую марку с одного из моих писем. Оказывается, он коллекционер. И потом он с каким-то мрачным удовольствием сообщил, что у него есть письмо для Кэтрин точно с такой же маркой... мне кажется, это была авиапочта... и добавил, что теперь она его всё равно не получит, потому что умерла.

—  Понятно. Интересно. Письмо из Франции через два дня после смерти. Очень интересно.

— Да. Я удивилась. Может, это связано со снабжением наркотиками?

—   Возможно. Во всяком случае стоит расследовать. Мы занимаемся наркотиками. Точнее, пытаемся просле­дить их источник. Может быть, мне придётся отправиться в Вашингтон, но я надеюсь, что всё-таки не придётся.

—  Я тоже надеюсь на это, — сказала Фредерика и чуть не прикусила язык.

—   Ну, может, в этом не будет необходимости, — Питер встал. — Боюсь, мне пора уходить, и я не могу по достоинству отблагодарить вас за помощь. Простой раз­говор с вами успокаивает, а сейчас мисс доктор Ватсон дала мне настоящий ключ — спасибо ей!

— Я подумала ещё кое о чём. Могли Кэтрин и Джеймс состоять в тайном браке? Тогда появился бы отличный мотив.

—  Мне казалось, у вас были свои планы на Джеймса. Всё равно — мысль интересная, но я думаю, к настояще­му времени мы бы это уже установили. И к чему скрывать это? Ну, мне пора...

—  А вы не можете задержаться на чашку кофе... или чего-нибудь покрепче из шкафа мисс Хартвел?

—  Нет. Хотелось бы, но нельзя. Ещё не поздно взгля-нуть на Марджи и поговорить с миссис Саттон о том письме для Кэтрин.

—  Я только что вспомнила, что в тот день письма на Ферму унесла Марджи, а не Крис. Она пришла и спроси­ла о них.

—  Правда?

Он больше ничего не сказал, и Фредерика подумала, что сейчас он уйдёт. Но полковник, казалось, глубоко задумался. Наконец она сказала:

—  Ну, я вас провожу до ворот, если вам действительно нужно уходить. Посмотрю, где мой защитник, раз уж вы меня бросаете.

Огибая дом, они увидели, что в кабинете горит свет; сержант Браун сидел в кресле, а на полу рядом с ним возвышалась целая груда комиксов.

—  Какое оскорбление для книжного магазина! — рас­смеялась Фредерика.