Четырехкрылые корсары - [44]
Опущенная в стакан гриллотальпа спешит уйти от света. Зрелище красочное, светло-желтоватый круг песка, буро-коричневая, в поблескивающем хитине медведка, жемчужнокрылая, в красной опояске оса. Широколапыми передними конечностями медведка разгребает песок, зарывается… Но тут легкая оса, крылатое дитя воздуха и солнца, падает сверху на цель.
Похоже, вспоминал Малышев, оба насекомых сразу же почувствовали роковую связь, соединяющую их. Медведка очень активна, она не только изгибается и мечется из стороны в сторону, но сама набрасывается на осу, пытается разорвать ее резкими движениями передних ног… Свирепое поведение медведки не смущает осу. Она на спине медведки, ухватила ее за зачатки крыльев, изогнулась дугой и ужалила раз! Затем, не оставляя жертвы, еще более вытянула брюшко и жалит вторично.
Действие яда мгновенно. Медведка замирает, только голова и торчащие вперед щетинковидные усики слегка шевелятся. Теперь лярра, не теряя времени, подвигается немного вперед и бьет жалом и горло медведки. Усики грузного чудовища поникли.
Три ужала, три удара кинжалом и медведка недвижима. Впрочем, не всегда оса выходит из поединка невредимой. Отбиваясь, медведка может отстричь усик, обломить или свернуть ножку…
И потом, гриллотальпа вооружена не только мощными лапами, она пользуется также органом химической зашиты: выбрызгивает липкую бурую жидкость.
Но ни механическое, ни химическое оружие ее, как правило, не спасают. Оса пробегает по телу медведки, тянется брюшком под грудь, не оглядываясь нацеливает его конец «под мышку» левой передней ноги. Из конца брюшка снова высовывается стилет жала, но на нем более не мерцает ядовитая капля. На этот раз готовится не ужал: лярра откладывает на медведку яйцо — в месте, где покровы тела тоньше и нежнее. Больше того: этот участок будет позже закрываться ковшами передних роющих ног. Только если сильно растянуть в стороны передние лапы медведки, можно увидеть: яйцо словно нацелено на голову медведки.
Какая издевка, какое коварство! Оса заставляет свою недобитую дичь беречь, охранять отложенную на нее живую мину замедленного действия. Ну не анафемский ли, в самом деле, этот тахит?
Прошло немногим больше минуты, и оса, покинув жертву, поднимается в воздух, начинает настойчиво биться о стекло. Ее приходится отсаживать в новый стакан.
Но сейчас уже не оса главное для Сергеи Ивановича; главное — следить за медведкой. Как оно ни неожиданно, через какое-то время хитиновая туша, словно спрыснутая живой водой, начинает просыпаться, а вскоре даже пробует рыться в песке. Если подбросить ей сейчас дождевого червя, она его в два счета слопает… Очевидно, яд лярры, в отличие от яда других одиночных ос, действует недолго.
Упомянутые на предыдущих страницах сфексы, аммофилы, сколии жалят добычу. У сфексов порядок действий таков: гнездо-добыча-яйцо, у помпилов: добыча-гнездо-яйцо. Но эти жалят жертву капитально, парализуя ее, и она, как правило, не слишком грузна и потому летом или волоком доставляется в укрытие, в ячею. Здесь откладывается яйцо, а из него выводится личинка, поедающая заготовленную матерью недвижимую, но не тронутую тлением добычу.
Даже самая крошечная из известных ос Аммопланус перризи и та на крыльях, лётом, переносит добычу я гнездо. Но это сверхкрошечные личинки трипсов.
В силах ли тахит так обойтись с медведкой? Куда там! Ему просто с места подобную тушу не сдвинуть. Но он ее и не двигает. А что же?
Ну и анафема действительно этот тахит!
Медведка-гриллотальпа ведет подземный образ жизни. Английский натуралист Джильберт Уайт рассказывает: «Садовник косил 6 мая траву на берегу канавы. Случайно коса его врезалась слишком глубоко. Открылось целое хозяйство: углубления, извилистые переходы, ведущие в нишу с гладкими стенками, объемом с табакерку. Тут мать отложила около сотни яиц, окутанных крепкой кожицей. Над яйцами находилась лишь маленькая кучка свеженакопанной земли».
Коллекционный образец осы Лярра анафема, полученный музеем Зоологического института Академии наук СССР из Марокко в 1900 году.
Озерце Баклуха в Хоперском заповеднике. Здесь на прибрежных откосах С. И. Малышев в 1949 году с особым успехом охотился и на медведок и на лярру.
Немало намудрили систематики-энтомологи с названиями видов, но что касается тахита, тут ничего не скажешь — получил по заслугам. Разбойничьи повадки осы действительно дьявольски изощренкы: гнезда не сооружает, норку ячеями не оборудует, корм для потомства не носит, ход в норку не маскирует, не прячет от посягательств возможных хищников. От всех этих родительских забот лярра избавлена.
Жертва лярры, очнувшись, уносит яйцо на себе; примерно через пять дней из яйца выйдет личинка, вопьется в свою носительницу, будет расти, изгибаясь на брюшной стороне вокруг основания ноги. Через неделю-полторы она изменит положение, пристроится вдоль оси тела медведки. И это последние дни жертвы. Обессиленная выпившей ее личинкой, она двигается совсем вяло, потом замирает навсегда.
Личинка же лярры лежит на земле рядом с останками медведки, а на девятнадцатый день после появления на свет принимается сооружать тонкостенный кокон. Она монтирует его из песчинок, склеенных быстросхватывающей слюной.
