Четыре жизни ивы - [19]
Наложница вздрогнула и со словами мягкой укоризны отвела его ладонь.
Они продолжили игру, но Чунь И мог думать лишь о нежной женской плоти и повторил попытку, на сей раз — более решительно. Жар её кожи обжёг ему ладонь.
Она встала, порываясь уйти, но Чунь И задержал её. Сдавленным голосом она сказала, что он лишился рассудка и что их могут увидеть. Дрожа всем телом, он заключил её в объятия.
От наложницы исходил аромат ванили. Чунь И жадно вдыхал тонкий запах тела, излучавшего счастье и покой, и ей не сразу удалось освободиться.
Утром у меня было плохое настроение из-за приснившегося кошмара. Как и во все предыдущие дни, я помнила лишь ощущение пережитого страха, но не детали. Даже выйдя из своей комнаты на яркое солнце, я испытывала настоящий ужас. Наш учитель недомогал, и я была вольна распоряжаться своим временем. Служанка, недовольно ворча, подсадила меня на кипарис, я перелезла на стену, открыла принесённую с собой книгу, но сосредоточиться на чтении не смогла. Написанные на бумаге стихи были безгласны, а тишина меня угнетала.
Я отложила томик и устремила взгляд на окрестности.
Горы вокруг озера ещё не оделись в весенний наряд и напоминали две обнажённые руки, держащие в ладонях зеркало.
Я вспомнила стихотворение шестого Далай-ламы,[8] которое мой отец велел перевести с тибетского:
Владыка смерти и ада,
Ты, владеющий зеркалом деяний,
Освободи меня от этой жизни
И благослови в следующей!
Я тут же укорила себя за эти строки — они показались мне дурным предзнаменованием, — взялась было снова за книгу, но потом решила отправиться к Матушке. Служанки сказали, что она пошла в покои Батюшки взглянуть на привезённое шитьё. Мне вовсе не хотелось видеть отца, но я мечтала увидеть новый полог для кровати: самые искусные вышивальщицы провинции должны были вышить на нём девятьсот девяносто девять бабочек. Волшебный полог прогонит гадкие кошмары!
Чтобы не столкнуться с Батюшкой, я вошла через дверь для слуг. Они дремали, устроившись на ступенях лестницы, я поняла, что мой родитель ещё отдыхает. Я прошла через маленькую гостиную, зал каллиграфии, миновала спальню и проскользнула в библиотеку, чтобы оттуда пробраться в комнату к Матушке. Резной стеллаж с книгами разделял помещение для чтения и шкафы с фолиантами. Полукруглая дверь была занавешена кисеёй.
Неожиданно я услышала лёгкое покашливание, осторожно убрала несколько книг с полки и увидела спину отца.
Он что-то писал.
Я собиралась бесшумно ускользнуть, но тут в покои ворвалась разъярённая третья наложница.
— Господин! — закричала она. — Вас обманывают, господин! Эта жирная сука, первая наложница, обесчестила вас!
Отец поднял голову.
— Я хотела навестить её, ветер отогнул полог, и там был Чунь И — в объятиях этой недостойной твари!
Отец отбросил кисть и вскочил. Перепуганная женщина отпрянула в сторону, но продолжила:
— Накажите её, хозяин! — завывала она со слезами на глазах. — Чунь И был в ужасе, хотел уйти, но мерзавка не пускала его, обнимала, шептала непристойности… Господин, нужно её высечь, вздёрнуть…
Стул отца с грохотом опрокинулся на пол. На шум прибежали слуги, и отец послал их за первой наложницей. Через несколько минут они вернулись и сообщили, что женщину мучит удушье и она не может встать с постели.
Отец сорвал со стены саблю деда, отшвырнул доносчицу, которая делала вид, будто хочет его удержать, и бросился к двери. В этот момент в комнату вошла Матушка с вышитой шалью в руках. Отец оттолкнул её с криком, что никто его не остановит. Матушка растерялась и принялась допрашивать слуг, но никто не мог ничего ей толком объяснить. Мой отец был уже за дверью, Матушка догнала его и попыталась отобрать саблю. Он ударил её по лицу.
— Сегодня, — сказал он, смеясь, как одержимый, — я перережу нить, привязывающую меня к этому замшелому миру.
Злобная гримаса исказила его лицо.
— Не будет ни наследника, ни вырождения. И я умру со спокойной совестью.
Матушка снова кинулась на него, повалила, схватила за ноги и крикнула слугам, чтобы отняли у хозяина оружие. Он грозился убить всех, кто посмеет его тронуть, и поранил остриём сабли одного из лакеев.
Я развернулась и пустилась прочь так быстро, как позволяли мои перевязанные ноги. Миновала свою комнату и вбежала к брату. Он лежал, закинув руки за голову, и задумчиво глядел в потолок.
Он улыбнулся и спросил о причине моих слёз.
— Что ещё я натворил? — легкомысленным тоном спросил Чунь И. — Наставник заболел, и я остался дома.
— Ему всё известно, как и мне! — со злым смехом отвечала я. — Можешь ничего не объяснять. В эту минуту наш отец держит в руке острую саблю, а Матушка пытается его остановить.
Чунь И изменился в лице и сел на постели. В этот момент появился запыхавшийся слуга и стал умолять его спрятаться.
Брат испугался.
— Что мне делать, сестрица? — растерянно спросил он. — Что же мне теперь делать?
— Подставить шею и заплатить за дерзость.
Из сада донёсся ужасный шум. Мы оба вздрогнули, переглянулись, и я бросила Чунь И туго набитый кошелёк.
— Здесь мои драгоценности и золото, что я получила в подарок. Беги, спасайся, не медли.
Лицо брата выражало растерянность и досаду. Он никогда не думал о расставании с семьёй. Трусость Чунь И возмутила меня.
Девочкой она попала в геникей дворца китайского императора. Ум, энергия, необыкновенная сила духа привели наложницу на императорский трон. Роман посвящен жизни и правлению китайской императрицы из династии Тан (7 век н. э.). Она управляла Поднебесной долгие годы и стала первой женщиной, получившей разрешение на участие в высших культовых церемониях. В романе, написанном от лица героини, много места уделено сценам из жизни дворца и обычаям той далекой эпохи, подробно описаны нравы Запретного Города и его правителей.Французская писательница китайского происхождения Шань Са волшебным образом соединила восток и запад.
Париж, 2005 год. В доме с видом на Люксембургский сад снимает квартиру мужчина, похожий на голливудского киноактера, представитель американской фирмы. Этажом выше живет красавица китаянка. У них начинается роман. Возможно ли между ними искреннее чувство, если они не те, за кого себя выдают? И есть ли вообще место любви в политических играх, в которых эти двое всего лишь пешки?Шань Са девочкой уехала из Китая во Францию после событий на площади Тяньаньмынь и стала известной писательницей. В издательстве «Текст» вышли два ее романа — «Играющая в го» и «Врата Небесного спокойствия».
Новый роман Шань Са — это историческая сага-фантасмагория, в которой два главных действующих липа: реальная историческая личность Александр Македонский и созданная воображением писательницы Алестрия, бесстрашная воительница, девочка-дикарка, правившая племенем амазонок. Великому полководцу, покорившему всю Малую Азию, завоевавшему Персию и победившему царя Дария, недоставало только царицы ему под стать…
Китай. 4 июня 1989 года. Площадь Небесного спокойствия (Тяньаньмынь) в Пекине залита кровью восставших студентов. Лидер студенческого движения прелестная Аямэй, спасаясь от преследования, бежит в горы за тысячи километров от столицы. Молодой лейтенант Чжао получает приказ разыскать бунтарку. В ходе погони в руки преследователя попадает дневник Аямэй, он узнает о ее жизни, мечтах, трагической любви, и мало-помалу его фанатизм уступает место состраданию. Однако погоня завершена — в праздник Луны у развалин старинного храма во время свирепой бури солдаты Чжао настигают свою жертву…
«Играющая в го» в 2001 г. удостоена Гонкуровской премии французских лицеистов, а в Великобритании признана лучшей зарубежной книгой 2003 года.События романа развиваются в Маньчжурии 30-х гг. ХХ века. Японская армия завоевывает Китай. В древнем городе юная китаянка и японский самурай играют в го. В этой партии победы не будет. На последнем черно-белом пересечении любовь смыкается со смертью.***«Играющая в го» — это книга боли и любви. В России ее очень полюбили игроки в го, но эта игра (сложнее и интереснее шахмат) — только фон романа.
Читатель, вы держите в руках неожиданную, даже, можно сказать, уникальную книгу — "Спецпохороны в полночь". О чем она? Как все другие — о жизни? Не совсем и даже совсем не о том. "Печальных дел мастер" Лев Качер, хоронивший по долгу службы и московских писателей, и артистов, и простых смертных, рассказывает в ней о случаях из своей практики… О том, как же уходят в мир иной и великие мира сего, и все прочие "маленькие", как происходило их "венчание" с похоронным сервисом в годы застоя. А теперь? Многое и впрямь горестно, однако и трагикомично хватает… Так что не книга — а слезы, и смех.
История дружбы и взросления четырех мальчишек развивается на фоне необъятных просторов, окружающих Орхидеевый остров в Тихом океане. Тысячи лет люди тао сохраняли традиционный уклад жизни, относясь с почтением к морским обитателям. При этом они питали особое благоговение к своему тотему – летучей рыбе. Но в конце XX века новое поколение сталкивается с выбором: перенимать ли современный образ жизни этнически и культурно чуждого им населения Тайваня или оставаться на Орхидеевом острове и жить согласно обычаям предков. Дебютный роман Сьямана Рапонгана «Черные крылья» – один из самых ярких и самобытных романов взросления в прозе на китайском языке.
Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.
Вызвать восхищение того, кем восхищаешься сам – глубинное желание каждого из нас. Это может определить всю твою последующую жизнь. Так происходит с 18-летней первокурсницей Грир Кадецки. Ее замечает знаменитая феминистка Фэйт Фрэнк – ей 63, она мудра, уверена в себе и уже прожила большую жизнь. Она видит в Грир нечто многообещающее, приглашает ее на работу, становится ее наставницей. Но со временем роли лидера и ведомой меняются…«Женские убеждения» – межпоколенческий роман о главенстве и амбициях, об эго, жертвенности и любви, о том, каково это – искать свой путь, поддержку и внутреннюю уверенность, как наполнить свою жизнь смыслом.