Четыре вечера с Владимиром Высоцким - [53]

Последнее стихотворение Высоцкого, посвященное Марине, было написано за несколько дней до смерти.

(Кстати, рукопись висит в рамке на стене ее дома в Мезон-Лафите близ Парижа. Но к этому мы еще вернемся).

И снизу лед, и сверху — маюсь между:

Пробить ли верх иль пробуравить низ?

Конечно, всплыть и не терять надежду!

А там — за дело, в ожиданье виз.

Лед надо мною — надломись и тресни!

Я весь в поту, хоть я не от сохи.

Вернусь к тебе, как корабли из песни,

Всё помня, даже старые стихи.

Мне меньше полувека — сорок с лишним, —

Я жив, тобой и Господом храним.

Мне есть что спеть, представ перед Всевышним,

Мне есть чем оправдаться перед Ним.

Рязанов. А вообще он подбрасывал актерам свои находки, выдумки?

Говорухин. Да, конечно.

Рязанов. То есть был щедрым в этом смысле?

Говорухин. Да. Да. Вот мы снимали эпизод с Кирпичом в фильме «Место встречи изменить нельзя»…

Рязанов. Да. Я вообще считаю, что в этой картине Володя сыграл одну из своих самых лучших ролей.

Говорухин. Кирпича помните, вор-карманник? Его Садальский играл.

Рязанов. Конечно.

Говорухин. Снимаем этот эпизод. И ничего у нас не выходит. Не смешно получается. И тут я вспоминаю один из Володиных рассказов. А надо сказать, что он был рассказчик в жизни, конечно; изумительный, особенно в компании близких людей, когда нет человека незнакомого, интересного, которого хотелось бы слушать ему. Тогда он в компании своих, которых знает давно, становился остроумнейшим рассказчиком.

У него была, в частности, серия немыслимых рассказов, он выдумывал их на ходу, от имени придурковатого шепелявящего парня. И я вспомнил это и говорю: «Покажи, Володя, Стасику Садальскому этого шепелявого». И Володя рассказал ему несколько историй от имени этого шепелявого парня. Мы катались просто по полу, когда он их рассказывал.

И Стасик попробовал говорить, как персонаж устных рассказов Высоцкого. У Стасика это не сразу получилось. Но потом он добился. И эпизод сразу заиграл. Потом многие думали, что артист сам такой. Шепелявый. А это Высоцкий предложил.

Рязанов. Как вообще вышло, что он снимался у вас в картине «Место встречи изменить нельзя»?

Говорухин. В данном случае он был заводилой.

Это ему принадлежит идея того, чтобы я снимал картину «Место встречи изменить нельзя». Он мне однажды говорит: «Мне звонили Вайнера (так он шутя называл братьев Вайнеров) и сказали, что у них есть роман, где для меня написана очень хорошая роль. А я уезжаю в Парижск. (Так он называл этот город.) Ты не мог бы прочитать этот роман?»

Я прочел этот роман. Роман назывался «Эра милосердия». Огромное удовольствие получил. И по сей день считаю его одним из лучших советских романов подобного жанра. И когда Володя вернулся, я говорю: «Действительно, роль восхитительная! Представляю, как ты сыграешь. Никогда ты ничего похожего не играл!»

Он быстренько прочел роман. И начали работать…

Рязанов. Сделали кинопробу?

Говорухин. Конечно. Володя очень волновался — утвердят или не утвердят? У него были основания для волнений. Телевидение его не жаловало в те годы. Но утвердили его, кстати, очень легко, на удивление. И вот первый съемочный день —10 мая, день рождения Марины Влади. Приехали мы в Одессе на дачу моего приятеля. И Марина стал меня просить: «Отпусти Володю, снимай другого артиста». И Володя мне говорит: «Понимаешь, я думаю, я чувствую, что мне уже мало жить осталось. Я не могу тратить год жизни на эту картину. Отпусти меня».

У него это ощущение близости конца все время звучало. В последние годы… И в его песнях, тут и «Кони», и другие песни. И в разговорах с друзьями он часто говорил это. Но все-таки он снялся в нашей картине.

Мы устроили ему довольно щадящий режим съемок. Он за это время успел побывать и на Таити, куда очень хотел попасть. И совершить гастрольное турне по городам Америки с концертами. Мы пытались использовать его очень экономно, чтобы он только приезжал, снимался и уезжал не сидел бы в ожидании. Год на съемки для него немыслим. Он уже к концу года эту картину почти ненавидел. И все чаще стал ругаться со мной. Стал говорить: «С тобой дружить можно, а работать нельзя».

Так он говорил, по-моему, обо всех режиссерах.

Я прекрасно помню, что во время съемок «Арапа Петра Великого» он тоже говорил: «Нет! С Миттой я больше никогда не буду работать!» А через полгода уже обсуждал с ним новую какую-то картину.

Рязанов. А почему он не пел в вашей картине? Это было обоюдное желание или только ваше?

Говорухин. Он очень хотел. И опять-таки обижался на меня. Он хотел спеть. И даже у него была песня для этой картины. Называлась она «Баллада о детстве». Но я считал, что что-то разрушится, не будет йодного доверия к Жеглову. Все будут думать, что это Высоцкий в роли Жеглова.

А он сыграл, мне кажется, так точно этого героя, что не только влез в его начищенные сапога, просто жил его жизнью. Тем более он хорошо помнил время то, хоть был и мальчишкой в послевоенные годы. Но сохранилась в нем память об этих годах. И он сыграл это очень достоверно.

А если бы он спел… Может, что-то разрушилось бы. Может, и нет. Не знаю, прав ли я был или нет.

Рязанов. Я думаю, что, наверное, правы все-таки были вы.