Четыре ступени информационной безопасности - [3]

Раввина беспокоит то, что та часть пользователей Интернет, которая за компьютером и в спортзале следует культу насилия, сама не способна произвести селекцию целей, в отношении которых она потенциальна готова применить насилие. Но та часть пользователей, для которой Интернет является средством доступа к информации, к которой нет доступа через печать и лицензированное телевидение и видео, способна выдать целеуказание “силовикам” и политикам, запрограммированным компьютерными играми на насилие и безучастное взирание на насилие, применяемое на их глазах к другим.

Еврейского политработника из Лос-Анжелеса беспокоит то, что целеуказание будет выдано “ультраправыми” в отношении раввината и в отношении лояльной к раввинской политработе массовки. А на интеллектуальном уровне противоборства, оказать противодействие разнородным “ультраправым” раввинату оказывается не под силу, по какой причине и возникает стремление заблокировать Интернет юридически, как канал распространения нежелательной информации, нарушающей информационную безопасность управления по библейской концепции.

Причем, если с точки зрения В.Денисова хозяевами Интернет являются американцы, а не мы; то с точки зрения подконтрольных раввинату кругов, хозяевами в Интернет, действительно созданной наукой и бизнесом США, являются “хэкеры”, которые по сети, ставшей реально общим достоянием, вопреки психологии частной или корпоративной собственности, как невидимки:

— входят, куда желают;

— оставляют информацию, какую желают;

— получают информацию, какую желают, без санкции её юридических владельцев.

Все это в совокупности подрывает институт частной собственности и де-факто устанавливая принцип общественной собственности в отношении информации[15].

При этом, если смотреть на хэкеров отстраненно, то в сфере информационного обмена в обществе они действуют на основе некогда провозглашенного основного принципа социализма: от каждого по способности — каждому по труду.

С точки зрения хэкера, если священно право на ростовщичество банка (начислять проценты по кредиту) и тем самым перекачивать покупательную способность из общества в банк, то столь же священно и право хэкера оплатить свою деятельность в Интернет со счета того же самого банка или университета, в котором учат, что банковское ростовщичество общественно необходимо для развития экономики. Он употребляет, как считает нужным, только маленькую долю той покупательной способности, которую банк ростовщичеством украл у общества, в том числе и у хэкера.

В Интернет наиболее ярко видно, что оплата хэкером своей деятельности с чужого счета, и ростовщическая кража покупательной способности — выполняется в общем-то одними и теми же компьютерными операциями и арифметическими действиями. В таких информационных условиях доказывать священность еврейского  библейского расизма и еврейского же глобального банковского ростовщичества и антиобщественность хэкерства и иного антиеврейского расизма — это как раз та тема, обсуждение которой Запад предпочитает избежать, в том числе и в Интернет.

При этом возникает еще одна проблема для политработников от Торы и Талмуда: высококвалифицированному хэкеру нет необходимости продавать свой интеллект банковской корпорации, что отличает его ото всех других интеллектуалов Запада, прямо или опосредованно продающих свой интеллект ростовщической корпорации; что необходимо хэкеру, он возьмет сам, но его ловить по Интернет или иной сети может оказаться гораздо дороже, чем примириться с потерями, возникающими вследствие того, что он что-то берет.

Так интеллект обретает освобождение от финансового рабства и становится более властным, чем банковский корпоративный ростовщический паразитизм на общественном самоуправлении. И информационная революция 90‑х годов действительно создает предпосылки к качественному изменению общественных отношений, в которых управление обществом — глобальное управление — по библейской концепции потеряет устойчивость. Это означает, что её сторонникам следует смириться и переосмыслить, происходящее, дабы не конфликтовать с концепцией общественного самоуправления, которая придет на смену библейской (в которой господствует ветхозаветно-талмудический расизм и ростовщический паразитизм).

В сложившихся условиях невозможно избежать распространения в Интернет (и в обществе в целом) нежелательной для политработников от Торы и Талмуда информации, а втягиваться в её обсуждение для них — значит подрывать устои их безраздельной власти над цивилизацией Запада и закрывать себе пути к мировому господству. Информационная девственность библейской культуры — безвозвратно утрачена. И библейская культура может стать жертвой Божеского попущения: именно это и вызывает опасения Лос-Анжелесского раввина, отождествляющего Тору и Талмуд (в их исторически сложившемся виде) с неискаженным Божьим предопределением во всей его полноте.

Отечественный политработник этого не замечает и концентрируется только на методах вторжения одного человека (или группы лиц) в психику других людей с целью программирования их поведения (нейро-лингвистическое программирование и т.п. средства, включая пропаганду ложного исторического мифа через школьные учебники, производимые для России под опекой фонда Сороса).