Четыре степени жестокости - [101]

Самые худшие мои кошмары стали реальностью. Меня бросили одну, наедине с этим монстром, с чудовищем в костюме защитного цвета, которое стояло у пульта управления.

— Ладно, без него разберемся. — Передышка закончилась, он снова положил дубинку мне под подбородок и поднял голову. — Ты сделаешь это, б…!

«Что я должна сделать?»

Мы поплелись к пульту управления, как страшный четырехлапый зверь.

— Открывай все камеры!

Я отказалась подчиниться и даже не пошевелилась, но почувствовала, что он убрал одну руку с дубинки, продолжая крепко держать ее второй, его пальцы проникли мне под жилет и под рубашку, раздвинув ее, как тонкие занавески. Его горячее дыхание обжигало мне шею. Значит, теперь он решил изнасиловать меня. Забрался мне под лифчик и сжал мою грудь. Я закрыла глаза, ожидая, что теперь он попытается расстегнуть ремень и стащить штаны. Но внезапно он схватил меня за сосок большим и указательным пальцами и стал выкручивать его так, что резкая боль пронзила меня. Затем он ударил меня лицом о приборную доску и прошипел на ухо, чтобы я открывала все камеры. Я не могла пошевелиться, и он отшвырнул меня. Наконец-то освободившись от его хватки, я упала на пол, так и не оправившись от потрясения.

В ярости он ударил кулаком по пульту управления, не зная, что делать. Хотел открыть проход в центральный зал. Но эти переключатели находились не на доске, а на специальной панели под главным монитором. Я попыталась уползти и последовать тем же путем, что и Дроун, — выбраться из «Пузыря» в зал, но он снова пришел в ярость:

— Открывай, тварь!

Он подошел ко мне и ударил по лицу. Моя голова откинулась назад. Удар был несильным, но полностью застал меня врасплох. Я скорчилась, лежа на спине и закрывая лицо руками. Его ярость достигла апогея. Он наступил мне ногой на пах: сначала осторожно, словно проверял прочность льда на озере, а затем надавил со всей силы так, что у меня перехватило дыхание.

— Ты что, уснула?

Когда он ослабил давление, боль обрушилась на меня с прежней силой, и я свернулась клубком, зажимая руки между ног. Он снова ударил меня, на этот раз ногой по заду. Боль в копчике разлилась по позвоночнику, отдаваясь во всех нервных окончаниях.

— Открывай! — рявкнул он.

Я больше не сопротивлялась и, запинаясь, объяснила, где найти выключатели. Я слышала, как он начал быстро переключать их, затем лебедка на железных воротах заскрипела.

Мгновение спустя он вернулся и перешагнул через меня, демонстрируя полное равнодушие. На смену надменности пришла жуткая самонадеянность. Мне больше не хотелось злить его или напоминать о том, что я еще жива и могу оказать сопротивление. Случившееся по-прежнему не укладывалось у меня и голове. Он хорошо знал это место. Знал, что делать, двигался быстро, но при этом экономно расходовал силы. Без сомнения, его поведение — часть хорошо спланированного заговора. Он не репортер. И это была не экскурсия по тюрьме. Мне пришлось иметь дело с заранее подготовленным вторжением. Забыв о чувстве самосохранения, я схватила валяющуюся на полу бутылку из-под очистительного средства, перекатилась на бок и прицелилась в него.

Я заметила, что он улыбнулся, глядя на «глупую сучку с пластмассовой бутылкой». Возможно, не верил, что я могу причинить ему вред. Со всей силы я нажала на пульверизатор.

Маленькая канистра с перцовым спреем вряд ли спасет, если ты имеешь дело с несколькими нападающими или собираешься распрыскать его в помещении и положить под дверь мокрые тряпки, чтобы полностью отравить воздух. Но если у тебя в руках целая бутылка с химическим раствором и ты действуешь быстро и целенаправленно, это совсем другое дело. Тонкая струя ударила Стоуну прямо в лицо.

Я никогда прежде не использовала химический реагент в таком ограниченном пространстве. Даже воздух вокруг стал жгучим, а Стоуну наверняка было совсем лихо. Думаю, он чувствовал себя так, словно попал в адское пламя, которое пожирало его глаза, прожигало горло.

Моим первым желанием было броситься бежать, подальше от ядовитых испарений. Однако на тренировках я научилась, что нужно прижаться к земле и задержать дыхание. Стоун упал на пол, хватая ртом воздух. Я поползла к двери, кашляя и желая как можно скорее выбраться из «Пузыря». Я встала на одно колено и приготовилась бежать, но вдруг заметила мчащихся ко мне зэков.

Один из заключенных — босой и в одних штанах — подбежал к внешней стороне двери «Пузыря», в то время как я подошла к внутренней. Мы уставились друг на друга. Он смотрел на меня, как перепуганный подросток, который пробрался в заброшенный дом и на кухне неожиданно столкнулся с полицейским. Вид, наверное, у меня был ужасный: красноглазая, вся в соплях, словно выбравшийся из могилы зомби, потому что зэк развернулся и бросился прочь. Я схватила приоткрытую дверь, захлопнула ее и закрыла замок. Затем спряталась под столом, стоящим у окна.

Снаружи на меня обрушилась лавина звуков. Сначала я слышала лишь грохот, напоминающий шум фейерверков, смешанный с криком толпы, или гром бомб, разрывающихся в отдаленной части города. Крики вырвавшихся на свободу людей эхом разносились под стеклянным куполом. Затем я услышала, как первый камень или кирпич угодил в проволочное ограждение и пуленепробиваемое стекло «Пузыря».