Четыре сезона века - [13]

А еще были дожди - теплые, тяжелые ливни и густые утренние туманы. Он вдыхал тончайший аромат росы и хмелел от него. Капельки влаги преломляли солнечные лучи и разбрасывали вокруг разноцветные веселые искры. Это действительно было то, что он предполагал. Это была жизнь.

Время шло дальше и, не вслушиваясь в его поступь, он жил тихо и неприметно, пока не появилась она, подобная теплу, что согрело его в самый первый день. Он увидел ее в окне - само совершенство, с огромными голубыми глазами, и сейчас, сравнивая с ними цвет неба, он отметил для себя, что окружающем мире нет постоянных эталонов красоты. Он с отчаянием понял, что стал рабом этих глаз, ставших для него новым светилом. Как жалел он, что может лишь наблюдать и молчать, молчать ... Тогда как естество его требовало освободить душу от невысказанных слов и отчаяние понемногу обживалось в ней. Да, это было именно от чаяние, так как то, что их разделяло, не имело физических границ, которые можно нарушить или сломать, это была даже не бездна. Только видеть... А ведь сколько всего можно поведать! Он сам удивлялся, как это раньше не заме чал, что у птиц разные голоса, совершенно невинные и чистые, как она сама? Теперь же гармония, населяющая нашу жизнь, но упорно не замечаемая им ранее, открылась во все полноте, он будто прозрел и обрел способность слышать Вселенную, всю сразу! Он узнал язык ветра, подолгу вслушиваясь в его вздохи, завывания и шепот; научился различать дожди по именам, нашептывающих ему о своей скоротечной жизни и смерти; тонкий слух его ловил легчайшие вздохи травинок. Он обрел стихотворный дар! Раньше ему даже помыслить было неловко о каких-то рифмах, он с читал это ненужной тратой времени, теперь же в словах, отражающих друг друга, он видел отблеск той самой гармонии! Музыка звучала в них, и он смело творил ее в душе, заставляя редкую гостью подчиняться настроению и малейшим прихотям сердца ли, разума ли - она стала подвластна ему во всем. Это была совсем другая жизнь, о которой он даже не предполагал. Когда подкрадывалась тьма, он пытался увидеть свою мечту сквозь плотные шторы, прислушивался к шагам за стеной, злился на траву, которая шуршала и мешала впитывать каждое ловимое им слово из тех, что доносились иногда из окна. Он немного смущался, подглядывая за чужой жизнью, но ведь она редко задергивала шторы, значит, не боялась и не сердилась, если кто-то взглянет в окошко ее жизни... Он стал понемногу считать ее жизнь в какой-то мере и своей. Будто каждый день он переступал стеклянную преграду волею любви и стекло таяло... Всходит солнце - он мысленно с ней! Сонно моргает ночь звездами - он опять спешит к ней, к ней...

Однажды он подумал, что если бы вдруг она исчезла, он нашел бы ее в пении птиц, в лучах, в воздухе - во всем, везде! И тут же испугался этой мысли, умоляя некие силы не обращать внимания на этот бред, возникший от его молчаливой, созревшей любви. Утром он опять поворачивался к окну - она там! Счастье кружило ему голову. Когда он в первый раз услышал ее голос, то обрел еще большую силу в своей власти над музыкой и стихами. Он улыбался и безмолвно заигрывал с ней этой улыбкой. Жизнь была бесконечна...

Еще прошло не замечаемое им время и оставило новое знание. Был поздний вечер, сильные порывы ветра с ненавистью разбрасывали обрушивающийся с неба водопад в разные стороны. В ее окне горел неяркий свет. Он чувствовал в себе крупные перемены. Ему было страшно, плохо и холодно, но если только увидеть ее, то сразу бы стало легче. Как он ждал! И когда наконец дождался, его отчаяния никто не слышал...

Он рыдал, бессвязно бормотал что-то и молился непонятно кому или чему, взывал к ветру и солнцу, звал на помощь дождь. Все его внутреннее "я "протестовало против такой несправедливости. Он кричал от боли, но надеялся, что все еще можно изменить и неумолимый вершитель судеб дарует ему свою милость. Он только сейчас понял, что не знал слишком многого, что в этом мире обитают не только жизнь и смерть. Он все понял, но свет уже ушел навсегда...

...Двое стояли, обнявшись, у окна и смотрели на бурю. В комнате было тепло и тихо, уютно тикали часы на стене, и стрелки медленно ползли к самому началу ночи. На улице иногда что-то стонало, как живое существо, и от этого двое сильнее прижимались друг к другу.

-Ты знаешь, любимый, мне кажется, что сегодня я что-то потеряла в этой жизни. Не могу понять... оно исчезло... далекое, неуловимое. Оно взяло с собою частичку меня... я знаю. Мне грустно и страшно.

Она еще плотнее прижалась к нему, обвив руками его шею и спрятала лицо у него на груди. Они долго молчали - наступила тишина здесь и за окном. Наконец новый порыв ветра за окном дал разрешение на ответ.

-Я знаю, почему тебе грустно. Взгляни в окно, видишь? С деревьев все листья опали, во-он последний в небо летит. Зима еще не скоро будет, а сейчас, родная, просто... осень.

ЭПИЛОГ

"...но я не располагаю точными сведениями об этом."

Бируни, "Наука о звездах"

...А ничего не произошло. Как обычно, начало шестого сигнала соответствовало...

Москва, декабрь 1999 года.