Четыре оттенка счастья - [17]

– Бурная фантазия, что тут скажешь! – Даня весело хохотнул, искренне упиваясь происходящим.

– Миша, дальше...

– Вон тот долговязый паренек – мой брат Юра, – Миша показал в сторону Юры, – родители умерли. Мама 3 года назад от рака, папа 5 лет назад, инфаркт... Хоть что-то правда! Люблю фильмы с Луи де Фюнесом, особенно «Дьявол и десять заповедей». Хобби – конструировать модели самолетов... Только где эти модели, Даня?

– Не переживай, они на даче! – выкрикнул Даня из-под стола, куда полез в поисках упавшей ложки.

– У нас еще и дача есть! – выдохнула Злата, – а где?

– В Пуще.

– Даня, с твоей фантазией только книги и писать! – вздохнул Иван Артемович, завязывая галстук.

– Со мной все проще, – начала Наталья Геннадиевна, опередив Елизавету Борисовну, – кроме того, что Злата – моя сестра, а вы с Иваном Артемовичем мои родители, все остальное правда, – она гордо приподняла подбородок, пытаясь уложить последний реденький локон «сестры».

– Но замужем, тетя, ты была только раз... – поправил Даня, наконец появившись из-под стола.

– Ну да...

– А чего развелись? – спросила Злата.

– А это уже девушки Дани не касается! – фыркнула учительница географии, дернув женщину за волосы, от чего та резко подскочила на стуле.

– С Юрой тоже понятно. Все оставляем, кроме родителей и «брата» Миши, – заключил Даня, – с бабушкой и дедушкой тоже все в норме. Осталась только...

– Изабелла Николаевна... – протянул Миша.

– Я ближе к обеду дам ей снотворное. Будем надеяться, до ужина не проснется, – Елизавета Борисовна вытащила из ящика неприглядную бутылочку волшебного снадобья.

– А это не опасно? – Злата недоверчиво покосилась на снотворное, но после горячих заверений Елизаветы Борисовны все же успокоилась.

– Може, таки кудись її заховаємо? – неуверенно предложил Юра, но, получив категорический отказ всей «семьи», был вынужден оставить эту идею.

Когда последний салат был заправлен майонезом, а мясо доходило в духовке, Даня еще раз окинул всех участников спектакля оценивающим взглядом, сердечно пожелал удачи и поехал за Аллой, которой в скором времени предстояло познакомиться с семьей возлюбленного.

Часы показывали 12:30.

Праздничный обед был назначен на 14:00 и по плану должен был продолжаться не более двухтрех часов, после чего имениннику предстояло извиниться перед семьей и уехать с Аллой в кафе, чтобы закончить вечер в более интимной обстановке.

Ровно в 13:30 стол был накрыт, комната проветрена, а все родственники готовы с минуты на минуту «выйти на сцену».

– Кто даст Изабелле Николаевне снотворное? – спросила Елизавета Борисовна, намекая на отсутствие возможности подняться по лестнице на антресоль в силу больных ног, – Наташа?

– А у меня есть выбор? – Наталья Геннадиевна раздраженно хмыкнула и полезла на антресоль. Юра вызвался подстраховать учительницу, пристроившись внизу у самой лестницы.

– Что это? – испуганно прошептала старуха, увидев бутылочку снотворного в руках Натальи Геннадиевны.

– Это лекарство, пейте, – безразлично ответила женщина.

Изабелла Николаевна все так же испуганно смотрела на «лекарство».

– Откройте рот и выпейте! – прикрикнула Наталья Геннадиевна, в результате чего «женщина с антресоли» таки его проглотила.

– Где моя Виктория?.. – спросила она, когда учительница уже собиралась спускаться.

При упоминании имени умершей девочки кровь прихлынула к лицу злой учительницы географии, сделав ее злее обычного.

– Наверное, в раю... – протянула она, с омерзением наблюдая за морщинистым лицом старухи.

– Прошу вас, верните ее! – Изабелла Николаевна неожиданно резко приподнялась на локте, схватив Наталью Геннадиевну за запястье, – я знаю, вы украли мою девочку! Виктория! – она хрипло вскрикнула, сильнее, в меру своих возможностей, сжав руку учительницы.

Когда первая волна испуга от неожиданного поведения старухи прошла, Наталья Геннадиевна и не поняла, как уже сама сжимала руку «женщины с антресоли», с ненавистью прожигая ее взглядом.

– Закрой рот, убийца... – шипела Наталья Геннадиевна, – я все про тебя знаю... ты сама убила свою девочку и отправила на тот свет 10 невинных душ! Но не переживай, они теперь в раю, а ты! Гореть тебе в аду! – после чего она оттолкнула руку

старухи, быстро спустившись по ступенькам к Юре.

– Що там у вас сталося? – озадаченно спросил Юра.

– Ничего, – кинула Наталья Геннадиевна, у которой все еще пылали щеки, – старуха бредит...

– Хто така Вікторія? – не унимался художник.

– Я же сказала: «она бредит!» – выпалила женщина, уходя.

– Виктория... – послышалось с антресоли.

Из гостиной на шум вышли новоиспеченные супруги.

– Чего это ведьма так раскричалась? – спросил Миша, приглаживая усы.

– Марить... Пішли краще за стіл, – и все пошли к столу, надеясь, что Изабелла Николаевна скоро заснет.

Часы показывали 14:00.

Алла была невысокой, субтильной девчушкой с глазами Одри Хепберн и мягкой улыбкой. Ее движения были резкими, а каштановые волосы излучали сладковатый запах мандарин. И хотя Миша с Иваном Артемовичем долго спорили по поводу характера аромата Аллиных волос, решая между мандаринами и апельсинами, все же каждый раз, когда девушка поворачивала голову, от ее волос исходил еле уловимый мандариновый аромат.