Четыре месяца темноты - [4]

Филипп прекрасно помнил случай, после которого Кирилл больше не желал садиться за руль. Но это не помешало ему ударить в самое больное место.

Младший Озеров, подавив в себе раздражение, размашисто поклонился:

– Приветствую тебя, пример для подражания! Надеюсь, ты сам управлял самолетом, когда летел сюда?

Обмениваясь сомнительными любезностями, они вместе приехали на семейный ужин. Кирилл обнаружил, что за годы разлуки пропасть между ними стала еще шире.

Новость о том, что Филипп остается в Городе Дождей, не могла не радовать мать, которая строила с отцом этот загородный дом только затем, чтобы собирать семью вместе.

И теперь помимо сестры с мужем и двоих детей, самого Озерова и матери в доме поселится старший брат, который имел обыкновение превращать свободные комнаты в свои рабочие кабинеты.

Мать Озерова, Мария Петровна, всю жизнь проработала врачом-акушером.

Это была очень прибыльная профессия, в основном благодаря ее многочисленным подругам, которые рожали сами, отправляли рожать своих родных, дочерей и знакомых, рекомендуя друг другу надежного доктора. В новый дом и образование детей таким образом были вложены не только усилия отца. Это был результат совместного труда, которым гордились родители Кирилла.

Мария Петровна любила повторять, что они достигли всего честным трудом. В последние годы она повторяла это даже слишком часто, как будто боялась, что у кого-то могут появиться сомнения.

Новая роль домохозяйки была ей непривычна. Около года назад мать ушла на покой, хотя периодически брала «подработку» и появлялась в роддоме, когда требовалась ее консультация.

Потом не стало отца. Мать с головой ушла в заботу о внуках и хозяйские дела. Многочисленные подруги почти не вспоминали о ней. Гости в доме Озеровых стали редкостью.

В большом доме родителей даже Кириллу было немного не по себе. Наверное, все было бы логично, если бы для всех в жизни действовала схема: честный труд – достойный отдых. Но у него было слишком много знакомых, в том числе из поколения родителей, которые, отдав работе всю свою жизнь, оказывались у разбитого корыта.

Мать и сестра были ласковы и много говорили со старшим братом – все потому что давно его не видели.

Филипп восседал в центре стола в недавно придуманной им роли кормильца семьи. По нему было видно, что все, о чем он думает, – это его новое назначение.

Озеров больше не вступал с ним в разговор. Меньше всего в этом шуме ему хотелось споров и конфликтов. Да и остальные в последнее время легко раздражались на Кирилла. Как будто догадывались, что он скрывает от них, что недавно ушел с работы. Пришло время обо всем рассказать, только не здесь, за столом. Лучше сначала поговорить наедине с сестрой, а уж потом с мамой…

Но его планы в мгновение рухнули.

Старший брат вытер толстые губы салфеткой, положил на пустую тарелку крест-накрест вилку и нож и произнес, окинув окружающих сытым взглядом:

– Ну, о своем назначении я рассказал… Дарья сейчас занята детьми, ей есть кого тренировать. Пора нам подумать, как помочь нашему младшему брату.

– А что случилось? – сразу забеспокоилась мать.

Кирилл почувствовал, как мурашки побежали по спине. Если существуют такие, то он назвал бы их «мурашками негодования». Сам не замечая того, сжал вилку в кулаке.

«Спасибо тебе, большой босс. Видимо, просьба помолчать о моем увольнении для тебя ничего не значит».

– Он уже взрослый, пусть расскажет сам, – ответил Филипп.

Брат откинулся на спинку стула, скрестил на груди руки и бросил на Кирилла долгий испытующий взгляд.

«И еще раз спасибо! Предоставить мне слово в такую ответственную минуту…» Озеров-младший возился с последним грибом, оставшимся на тарелке. Под всеобщее молчание он не торопясь поймал свою добычу на вилку, но есть не стал, лишь развел руками и сказал торжественно:

– Дамы и господа, я уволился из компании отца!

«Хочешь спектакля? Я тебе его устрою».

Аплодисментов не последовало.

– Я догадывалась, – тихо сказала мать, вздохнув так, словно у нее на груди лежал тяжелый сундук. – Ты уходил из дома каждое утро в разное время.

– Я особенно и не скрывал этого. – Озеров побарабанил пальцами по столу и поглядел в потолок, как будто мог найти там что-нибудь интересное.

– Очень вовремя, – вмешалась сестра, укачивая на руках младенца. – Но в этой новости я не слышу ничего нового. Кирилл несколько раз чуть не вылетел из школы, в университете на каждом курсе он ныл, что хочет сменить вуз, а работа… Ну сколько их у него было? И все на месяц, на два.

– Послушайте! Давайте закроем эту тему! – Молодой человек завертелся на стуле. – На последней работе я продержался почти год…

– О! Какой прогресс! Я тренирую спортсменов уже семь лет, хотя знаешь, это не назовешь простым делом. А ты бежишь от любой трудности! То тебе не нравится директор, то тебе скучно сидеть у монитора, то из окошка дует!

– Дарья! – повысила голос мать, а потом, уже тише, обратилась к Кириллу: – Ты знаешь, как работал отец. Он не жалел себя. Не было дня, когда он дал бы себе поблажку только потому, что ему так захотелось.

Каждый раз при упоминании об отце у нее дрожал голос.

«Я хотел сказать тебе при других обстоятельствах», – мысленно обратился к ней Кирилл.