Четыре месяца темноты - [11]

Кирилл вспомнил, как однажды все сидели на каменных ограждениях клумбы, потому что скамеек не было, и ели арбуз, которым отдыхающих угостили за обедом. Вокруг летали осы, и дети бегали от них с арбузными корками в руках.

Сережа возник внезапно и задал свой любимый вопрос:

– Что это?

Он указывал на осу, лакомившуюся остатками арбуза.

– Это оса.

– Зачем она нужна?

Озеров впал в ступор. Он никогда не пытался ответить на такой сложный вопрос.

– Она собирает арбуз, Сережа, и носит его своим сестрам осам.

Мальчик слушал очень серьезно. Глядя в упор.

– Ясно. А осы едят суп?

– Вроде бы нет.

– Почему? Их не заставляют родители?

Кирилл с трудом проглотил кусок и, взглянув на Сережину маму, предположил:

– Может быть, у ос просто нет ложек…

Примерно в таком духе велись и другие беседы.

«Если все дети напоминают Сережу, то мне придется хорошенько поворочать извилинами, чтобы ответить на все их вопросы».

Когда Кирилл вошел в здание школы, его встретила недовольная старушка-консьерж.

– Вы опоздали! – бросила она ему в лицо.

– Вы знаете, куда я иду? – удивился Озеров.

– Конференция учителей идет уже больше часа.

– Мне пока рано на конференцию. Я на собеседование.

– К нам, такой молодой? – расцвела охранница и тут же добавила грозно: – Сменную обувь взяли?

Озеров отрицательно покачал головой, с ужасом наблюдая, как лицо охранницы багровеет.

– Сядьте вон на ту скамью и ждите. Я сообщу о вашем приходе. Только не ходите здесь. Полы намыты.

Она взяла трубку старого телефона и набрала номер.

Когда Кирилл сказал на семейном ужине, что уже нашел работу в школе, он даже не подумал, что всех обманывает, потому как ему казалось, что вакансию учителя биологии найдет быстро, с первой попытки. Но на деле вышло, что ему совсем не рады в большинстве школ и там уже работают учителя по его специальности с многолетним стажем. Около двадцати учреждений, в которые он позвонил, ему отказали сразу. И только в одной гимназии скучный голос секретаря сообщил, что его кандидатуру рассмотрят.

Прозвенел звонок.

Вокруг сновали дети с громадными рюкзаками и мешками со сменной обувью. В душном воздухе стоял гвалт, состоящий из звонких ребячьих голосов, смеха, топота, ругательств, песен. Кирилл забыл, как шумно бывает в школах. Он все еще не верил, что решился сюда прийти, и понятия не имел, что его ждет впереди.

Прошло десять минут, двадцать, полчаса.

В коридоре висела доска почета: лучшие учителя гимназии. Он насчитал около пятнадцати фотографий. На них были люди преклонного возраста. Учителей в школе гораздо больше – значит ли это, что те, кто не попал на доску, действительно хуже?

Наконец в коридоре появилась женщина средних лет с прической, на которой не хватало только блюда с фруктами и поющих канареек. На студенистом лице в подобии улыбки искривился ярко накрашенный рот. Тусклые глаза смотрели на мир с подозрением. Она шла, неспешно переставляя тяжелые ноги на высоких каблуках, и услышать ее можно было задолго до того, как она появилась в зоне видимости. В руках завуч держала папку, такую толстую, как будто там хранилась история всей ее жизни.

Озеров поднялся. Она окинула его кислым взглядом.

– На собеседование?

Кирилл кивнул и перекинул рюкзак через одно плечо.

– Даже сменку не удосужился принести… – заложила его охранница.

Взгляд завуча из подозрительного сделался презрительным.

– Это не дело. Но на первый раз простим. Пропустите его, Наталья Павловна.

«Ну и спектакль!» – поморщился Кирилл, следуя за плывущей в сторону лестницы фигурой.

…Его даже не удостоили аудиенции директора. Заведующая учебной частью смотрела на него с недоверием, будто на диковинного зверя. Они сидели друг напротив друга в небольшом кабинете, в котором наблюдался идеальный порядок. Она бесцеремонно разглядывала его во время разговора, а он чувствовал себя, как на рентгене.

– Ну-с, покажите диплом.

– Пожалуйста.

– Синий?

– Как видите.

Он искренне хотел не раздражаться на звук ее голоса.

– А к нам приходила девочка из Большого Университета с красным.

– И где же она?

– Она ждет ответа. Мы еще думаем, кого брать.

Завуч откинулась на спинку кресла и размякла, заговорила очень медленно, не спеша:

– Красный лучше, чем синий.

Озеров не выдержал:

– С каких пор цвет диплома делает человека хорошим учителем?

Он понимал, что говорит слишком резко, совсем не так, как должен разговаривать соискатель с работодателем, однако заведующую это не смутило, и она ответила:

– Мы тут готовим медалистов. Учитель должен быть примером… Ну-с, а у вас совсем нет преподавательского стажа?

– Я вел у студентов лекции на последних курсах магистратуры.

– Что вы преподавали?

Он невольно наклонился вперед и положил локти на стол:

– Я рассказывал студентам о том, как устроен мозг. Как он работает и как им пользоваться.

– И как, помогло? – Женщина издала хриплый звук, слабо напоминающий хохот, – кажется, «механизм смеха» уже давно заржавел и бездействовал. В глазах ее не было никакого интереса, так что Кирилл понял: отвечать не обязательно. Однако ответил:

– Да, помогло. Это были не основные занятия. Они ходили ко мне, потому что им стало интересно. К тому же их способность запоминать улучшилась, когда мы начали изучать процессы краткосрочной и долгосрочной памяти.