Четыре крыла Земли - [37]

Хорошо, что она позвонила. Приятно иногда вспомнить, что на свете есть не только красные береты, ночные патрули, стукачи в куфиях, террористы и поселенцы, а еще и квартирка в Алфей-Менаше, Яэль, которая и уют бережет, и делами занимается, и о нем, о Коби, помнит каждую секунду, что есть еще маленький Ноам, который, куда бы ни шел, тащит с собой за полосатый хвост своего любимца, мехового тигра раза в полтора больше его самого. Коби, сидя на стуле, чуть откинулся, прикрыл глаза, представил, что они сейчас сидят с Яэль и Ноамом на своей огромной веранде и пьют. Он – пиво, Ноам – свой любимый малиновый сок, а Яэль, как всегда, – в любую погоду и в любое время дня и ночи – крепкий кофе.

– Коби, Коби, что ты молчишь, что с тобой?

– Здесь я, – тихо сказал в мобильник Коби, очнувшись за своим рабочим столом в армейском караванчике. – Здесь я, дорогая, не волнуйся!

– Конечно, я волнуюсь! – возмутилась Яэль. – Ты все не звонишь и не звонишь. У тебя что, какое-то ночное задание? Операция?

– Да нет, нет, просто дел очень много!

– Дел много? Коби, милый, ты же знаешь, как я переживаю! Неужели ты не мог...

– Мог, мог, прости меня, Яэль. Честное слово, замотался. И потом, неужели ты за все эти годы не устала волноваться?

– Устала-не устала! Что ты такое говоришь? Разве к этому можно привыкнуть?

Тут их разговор прервался, потому что к жене пришла соседка, а главное, Яэль уже знала, что ее драгоценный Коби жив, не ранен, а когда он до дому доберется, того он и сам не знал.

Мобильный уснул, Яэль вновь была где-то за десятки километров в тихом уютном Алфей-Менаше – одно название, что «Территории», – а Коби опять нос к носу со своими мыслями. Вернее, с одной мыслью, которая не давала ему покоя. Все замечательно рассчитал папа, кроме одного – а что если своей первой очередью, той самой, которой поселенцев будут прижимать к земле, арабы кого-нибудь так прижмут, что потом, когда все встанут, он там и останется? Да, конечно, издалека в темноте попасть сложно, но не невозможно. И вообще, все может случиться. Есть такое понятие – «шальная пуля». Нет, отец слишком легко распоряжается чужими жизнями. Но в одном он прав – никуда ни о чем сообщать нельзя, и ловушку для арабов надо делать самому. Только такую, чтобы полностью исключить возможность гибели хотя бы одного из поселенцев. А как?

* * *

Мазуз с шипяще-свистящим звуком втянул в себя дым из наргиле. Что за гадость этот «Аль-Бустан». То ли меда в нем переизбыток, то ли табак какой-то не такой – в общем, мерзость ужасная. Говорил же: «Не покупайте «Аль-Бустан»! Купите лучше что-нибудь подороже, но так, чтобы, когда куришь, блевать не тянуло!» Нет, все-таки купили «Аль-Бустан».

Ну хорошо, вернемся к нашей проблеме. Почему Абдалла Таамри потребовал, чтобы человек Мазуза явился в определенное место с определенным заданием. Почему он просто не изложил Мазузу ситуацию и не предоставил свободу действий: мол, так и так – примерно такое-то количество поселенцев примерно в такое-то время выходят из Элон-Море и идут примерно таким-то маршрутом? Ваша задача перехватить их и уничтожить. Вместо этого он вникает во все детали, указывает, куда конкретно кого-то посылать, хотя ясно, что сам Мазуз в этом разбирается куда лучше. И еще – как быть с Ахмедом Хури, которого Мазуз лично отправлял с видеокамерой на плато Иблиса и которого потом наблюдатель в бинокль видел выходящим из каравана еврейского офицера? Он, кстати, мог послать и кого-то другого. Пожалуй, этого Ахмеда имеет смысл допросить.

Как некое инопланетное чудище в американском фильме, откуда-то снизу, из-под оттоманки, вынырнул огромный паук и, перебирая шерстистыми ногами, помчался по стене. Проворный Мазуз в мгновение ока сорвал с ноги туфлю и залепил в чудище. Труп членистоногого полетел на пол, а на стене осталось серое пятно. Мазуза передернуло. Он уже собрался позвать кого-нибудь, чтобы останки жертвы предать совку, но тут раздался телефонный звонок. Один из людей Мазуза сообщил странную новость – сотрудник его штаба, Юсеф Масри, по непонятным причинам занимается слежкой за Ахмедом Хури.

* * *

– Ну, наговорилась по-русски?

– Где же наговорилась? Мы у них были-то всего ничего.

– Ну, при этом вы с Орли тараторили с такой скоростью, словно спешили, пока мы не ушли, по ролям пересказать «Гамлет».

– Ты с Арье и Орли хорошо знаком? – с интересом спросила Вика.

Эван кивнул.

– Я и раньше, когда жил в Канфей-Шомроне, часто бывал в этом поселении, да и сейчас заезжаю. У меня здесь много друзей.

Вика слушала вполуха. Остановка, на которой они сидели и ждали автобуса, находилась у самого обрыва, и девушка любовалась вади – широким ущельем, по некрутым склонам которого белели скалы, сползающие вниз наподобие селей. Это вади начиналось прямо от поворота дороги и как бы уплывало из-под ног к подножьям горы Эваль и горы Гризим. Вика делила свое внимание между красотой, ластящейся к ее ногам, смыслом того, что говорил Эван, и звучанием его ивритской речи, ароматизированной англо-американским акцентом, который доставлял ей неизъяснимое наслаждение.

А Эван тем временем продолжал: