Четыре крыла Земли - [20]
Представляете, адвокатский «мерседес» с изумлением проводит ночь под открытым небом, прижавшись сверкающим крылом к палатке, что скособочилась в результате ночного налета самарийского ветра. На рассвете из этой палатки вылезает коренастый чернобородый Менахем в двубортном костюме, шерстяном, черном в белую полоску, и, на ходу стряхивая с обшлагов брюк колючки и сухие травинки, садится в этот самый «мерседес», проверяет, на месте ли заветная «джеймсбондовка» с документами, и едет по самарийским грунтовкам.
А в тонированных окнах, привыкших отражать пантерьи глаза встречных автомобилей и алые пасти реклам, мельтешат скалы, похожие на лошадиные зубы, и белые арабские улицы с усачами, хмуро глядящими вслед лимузину с ненавистным желтым номером{Желтые номера на автомобилях принадлежали израильтянам, синие и зеленые – арабам.}.
И вот сейчас в недавно построенной синагоге – сарае, который мы с гордостью называли словом «цриф» – «хижина», он вновь и вновь проводил согнутыми пальцами по бороде и говорил своим знаменитым басом, столь часто во время процесса гипнотизировавшим и публику, и истцов с ответчиками, и, главное, судью:
– Вы создали здесь поселение, вы построили столовую и синагогу, поставили пятнадцать караванов и несколько палаток. Главное... или вам казалось главным... что есть разрешение правительства на создание поселения. Слава Б-гу, времена на дворе наконец-то настали неплохие. У власти правые, премьер-министр Бегин откровенно нам сочувствует, полицейские расправы ушли в прошлое, поселения появляются одно за другим. Уже восстановлен существовавший до Войны за Независимость к юго-западу от Иерусалима блок поселений Гуш-Эцион. Создан новый блок поселений в секторе Газа – Гуш-Катиф. Вашими усилиями вновь появился еврейский квартал в Хевроне, а рядом – поселение Кирьят-Арба. Дошла очередь и до Самарии. Восемь раз наша группа переходила Зеленую черту{Граница 1967.} и разбивала палатки и восемь раз солдаты нас за руки – за ноги забрасывали в грузовики и увозили обратно. Наконец, мы привели тысячи людей – и победили. Мы получили разрешение на создание поселения здесь, на этой горе. Мы не слишком волновались, когда началась эта канитель с БАГАЦем, даже когда сюда прислали солдат следить, чтобы мы втихаря не занимались строительством. Ну и что с того, что земля формально принадлежит какому-то там Хусейну Маджали?! По закону, существующему еще со времен турок, если на земле нет построек либо посадок, государство вправе забрать дикий клок земли у нерадивого хозяина. Вы все это прекрасно знаете. А здесь пустошь, которой в жизни никогда не касалась рука хозяина. Даже трава редкая и жесткая... – он потер правый бок, упакованный в черную с белыми полосками шерсть двубортного пиджака. – И лишь одного факта мы не учли: не далее как два с половиной месяца назад наш уважаемый глава правительства заявил, что Иудея, Самария и Газа носят статус, определенный женевскими конвенциями как временно оккупированные или контролируемые территории, а на такие земли вышеуказанное уложение не распространяется...
Наступившую тишину можно было в прямом смысле назвать мертвой или гробовой. Все встали, словно провожая в последний путь мечту о создании поселения Канфей-Шомрон, распростершего одно крыло над Кфар-Сабой, а другое над Шхемом. Казалось, еще мгновение – и раздастся озвученное срывающимся голосом какой-нибудь из присутствующих женщин: «И-и-и! Земля наша родная! На кого же мы тебя покинем?!.» Но все молчали. Только мой друг Натан Изак отвернулся, и по сжатым кулакам его я понял, что лучше в лицо ему сейчас не смотреть. Сам я понимал, что должен это пережить, но не понимал, как. Когда моего отца опускали в землю, я еще не осознал его смерть. Спустя десять дней на этой самой горе я уверовал в то, что он жив. И вот сейчас по-настоящему настал час прощания.
Почему Бегин фактически отказался от права на земли, политые нашей кровью и подаренные нам Вс-вышним? Очевидно, мало евреям выйти из гетто. Нужно, чтобы гетто вышло из евреев. А пока не вышло, еврей неосознанно вытягивается во фрунт перед господином комендантом. Помните Гжимека? И Бегин, и тем более – те, кто были до и особенно после него, стали срочно искать себе Гжимека. Впоследствии они его нашли.
А тогда мы стояли и без слов молились об одном: «Б-же! Не дай отчаянию одолеть нас! Б-же! Не дай отчаянию одолеть нас!».
– Есть, правда, один вариант, – продолжал Менахем, – но не знаю, приемлем ли он.
Все лица повернулись к нему. Только мой кровный друг Натан, сын Давида Изака, вечного оппонента моего отца, почему-то продолжал стоять спиной, хотя, судя по тому, как напряглась его спина, он тоже внимательнейшим образом слушал.
– На территории, оккупированной или временно контролируемой, оккупационная власть имеет право отобрать у местных жителей кусок бесполезной или даже полезной площади с «территорий» в военных целях... А здесь – в стратегически важной для нашей обороны точке, на горе, откуда просматриваются и простреливаются...
– Ты предлагаешь создать здесь военную базу? – спросил я.
– Не военную базу, – воскликнул он, – а военное поселение! Есть такой термин! Поселение, созданное по стратегическим соображениям. Армия, без сомнения, поможет нам и будет ходатайствовать о...
В 1967 году три соседних государства – Египет, Сирия и Иордания – начали блокаду Израиля и выдвинули войска к его границам с целью полного уничтожения еврейского государства вместе с его жителями. Чтобы предотвратить собственную гибель, Израиль нанес упреждающий удар и в результате Шестидневной войны занял находящиеся в руках врага исторические еврейские земли – Иудею, Самарию (Шомрон), Газу и Голанские высоты – а также Синайский полуостров, который в 1977 был возвращен Египту. В то время как правящие круги Израиля рассчитывали, использовать эти территории как разменную монету, с целью подписания мирных договоров с арабскими правительствами, религиозная молодежь и просто люди, не желающие вновь оказаться в смертельной опасности стали заново обживать добытые в бою земли.
Место действия новой книги Тимура Пулатова — сегодняшний Узбекистан с его большими и малыми городами, пестрой мозаикой кишлаков, степей, пустынь и моря. Роман «Жизнеописание строптивого бухарца», давший название всей книге, — роман воспитания, рождения и становления человеческого в человеке. Исследуя, жизнь героя, автор показывает процесс становления личности которая ощущает свое глубокое родство со всем вокруг и своим народом, Родиной. В книгу включен также ряд рассказов и короткие повести–притчи: «Второе путешествие Каипа», «Владения» и «Завсегдатай».
Благодаря собственной глупости и неосторожности охотник Блэйк по кличке Доброхот попадает в передрягу и оказывается втянут в противостояние могущественных лесных ведьм и кровожадных оборотней. У тех и других свои виды на "гостя". И те, и другие жаждут использовать его для достижения личных целей. И единственный, в чьих силах помочь охотнику, указав выход из гибельного тупика, - это его собственный Внутренний Голос.
Когда коварный барон Бальдрик задумывал план государственного переворота, намереваясь жениться на юной принцессе Клементине и занять трон её отца, он и помыслить не мог, что у заговора найдётся свидетель, который даст себе зарок предотвратить злодеяние. Однако сможет ли этот таинственный герой сдержать обещание, учитывая, что он... всего лишь бессловесное дерево? (Входит в цикл "Сказки Невидимок")
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.