Четыре четверти. Взрослая хроника школьной любви - [69]
Только что летавшая по всей раздевалке «кола», взбесившаяся от подобного неуважительного обращения, рванула во все стороны из-под свернутой Лошаком крышки. Девчонки вновь завопили, прыснув во все стороны от взорвавшейся пенными осколками гранаты.
В этот момент снаружи послышался грохот свалившегося на пол стула, блокировавшего дверь, и она приоткрылась. На пороге стоял Кол Колыч. Вид у него был самый что ни на есть свирепый, и девчонки тут же притихли при его появлении. Он вперился выкатившимися из орбит глазами в Лошака и прорычал:
– Лошадинов! Что ты здесь делаешь?
– А мы пыво пьем, – наивно хлопая глазами, не вставая с места, ответил без признаков смущения Сергей. – У нас фиеста. А у вас – фиеста? Будете? – И он протянул ошалевшему от такой наглости физруку бутылку «колы», с которой на пол по липким пальцам стекали смачные капли.
– Вон отсюда! Немедленно!
Лошак поднялся со скамеечки:
– Николай Николаевич. Я все понимаю, но я же не отказываюсь жениться. Могу на всех сразу. Как честный человек, я теперь просто обязан…
Договорить ему Колыч не дал, вышвырнув одним движением в коридор. Остаток разборки девчонки слышали уже из-за прикрытой двери.
– Кто тебя запер в женской раздевалке? – допрашивал Кол Колыч.
– Тайна сия велика есть. Что с них взять: дети малые, неразумные.
– Или ты мне сейчас же говоришь, кто тебя запер, или я отправляю Тамаре Карапетовне рапорт о твоем поведении со всеми вытекающими для тебя последствиями.
– Только не забудьте написать, что я для создания интимной атмосферы запер себя снаружи стулом.
В коридоре перед уроком Маша подошла к Лошаку:
– Слушай, что теперь будет?
Сергей пожал плечами:
– Жалко, если выгонят из школы. Всего ничего осталось. У меня тридцать первое последнее предупреждение. Карапетовна меня еще два года назад наметила на отстрел. Уже к стенке подвели. Мама-Оля своим телом прикрыла.
– Но ты же сейчас не виноват. Хочешь, я пойду и скажу Тамаре.
– Ну, что ты скажешь? Кто меня к вам затолкал? Ладно, брось, не бери в голову. Отбрешемся.
Инга, которая слышала конец их разговора, поддержала Машу:
– Если тебя вызовут, я девчонок организую: будем тебя отбивать. Не дрейфь.
Лошака на ковер к Карапетовне так и не вызвали, зато на большой перемене пришел гонец по душу Графа и Дыни. Граф пошел на Голгофу, как всегда, невозмутимо, вразвалочку. Дыня заметно нервничал и метал молнии в сторону Лошака:
– Все-таки заложил, сволота. Я тебе, ей-бо, это вспомню.
Их не было полурока. Вернулись оба озлобленные и далеко не такие воинственные, какими покидали стены класса. Завуч старших классов Лариса Вячеславовна, по совместительству учитель русского и литературы, пообещала обоим четыре балла на двоих на выпускном сочинении. Граф, у которого отношения с русичкой давно не складывались, знал, что это не пустая угроза.
Они возвращались после школы. Маша и Женя.
– А знаешь, мне Лошак сегодня понравился.
Женя с усмешкой посмотрел на Машу:
– Где? В женской раздевалке? Да, он весьма эротичен в семейных трусах.
Маша не поддержала тон.
– Я ведь его никогда всерьез за полноценную человеческую единицу не воспринимала. Так, шут гороховый. Всех смешит, никогда слова всерьез не услышишь. А зря. Он – человек. Шелухи поверх – вагон, а внутри он нормальный, полноценный. Только разглядеть трудно.
– Ты уверена, что это не он подставил Дыню и Графа под Карапетовну?
– Знаешь, уверена.
– Это хорошо. А то разное болтают.
Они подошли к их любимой скамейке. Сидеть было холодно, и они только бросили свои сумки. Расставаться не хотелось.
– Зайдем к тебе?
– Не-а. Сегодня папа дома работает. У него проект.
– А я хотел тебе кое-что рассказать.
– Тогда говори, а то холодно – ноги промокли. Ну, не томи? Женя все же выдержал паузу.
– Кац из Штатов вернулся. Вчера. С выставки.
– И?..
Пауза длиннее.
– «Зеркало любви»… Первый приз! – наконец не выдержал, выпалил Монмартик.
– Правда! И ты знал и молчал весь день? Вот паршивец, – Маша ухватила его за торчащие из-под шапки уши и, заставив нагнуться, чмокнула, куда попала, в холодную, вечно не добритую щеку.
Потом она выпустила Женю и погрустнела. Она вспомнила все хитрые обстоятельства, и Женина победа сразу поблекла и потеряла свою ценность. Он удивленно посмотрел на нее, не понимая причин ее хмурости. Маша вздохнула:
– Да что толку-то. Это ж все равно не ты – это Кац победил в Нью-Йорке. Он ведь выставлялся. Ты-то так, мелочевка, ученик великого мастера.
Женя выждал молча, но Маша уже поняла, что, пожалуй, не стоило омрачать Жене его искреннюю радость. Это же не его идея насчет авторства. Он не виноват. Хотя мог бы и протестовать…
Женя, все так же молча, полез в сумку и вытащил аккуратно уложенный в прозрачную файловую папку сине-сиреневый сертификат. Посередине каллиграфическими, вычурными буквами было написано:
Evgueni Martov
(Russia)
Grand Prix
По вторникам в изостудии Каца на Таганке был «вольный» день. Женя мучился с глыбой мрамора. Мрамора теперь было много. Его привезли еще в субботу вечером, и ребята долго разгружали грузовик, вчетвером перетаскивая тяжеленные рустованные блоки. Женя отдал Кацу всю денежную премию, полученную в Нью-Йорке. Он понимал, что поездка с его «Зеркалом любви» была неподъемной для кармана Каца. Его наставник при всем своем таланте умудрялся жить в состоянии хронического безденежья. Редкие гонорары надолго не залеживались в кошельке. Первые же свободные средства он спускал на свое детище – студию. Женя просто не взял у него привезенные из Штатов доллары, как Александр Самуилович ни настаивал.
Героиня романа, молодая женщина по имени Мария, устраивается на временную работу к пожилому инвалиду. Она и представить не могла, что ее наниматель окажется потомком знаменитого чернокнижника Брюса. Редактура его книги приведет к самым неожиданным последствиям, а стихийно вспыхнувший курортный роман обернется встречей с единственной настоящей любовью. Ведь действие происходит в мистической Праге – знаменитой столице алхимии, а значит, там возможно все!Здесь, как и в других романах Юлии Меньшиковой – «Нежный бренд» и «Свежий взгляд» – виртуозная игра со смыслами подана в простой и ясной форме, с мягкой проникновенной искренностью.
Жизнь без истерик и обид. Как преодолеть непонимание и обрести взаимное доверие?На том этапе, когда два человека становятся ближе, важно научиться создавать и оберегать тонкие материи чувств и взаимоотношений. Роман состоит из коротких историй – ситуаций, в которых может оказаться любая женщина. Изящные решения героини, живые диалоги, неожиданные повороты завораживают непосредственностью и мудрой простотой.Эта книга раскрывает успешные стратегии поведения и рецепты гармоничных отношений для тех, кто уже сделал свой выбор.Третья книга, продолжающая историю героини бестселлеров Юлии Меньшиковой «Нежный бренд, или Рождество в Париже» и «Свежий взгляд, или В Париже уже весна».
Зрители в восторге от популярного телешоу. Его красивая, остроумная, доброжелательная ведущая — кумир миллионов. Но что происходит с ней по ту сторону экрана?Неотразимую телезвезду изводит ревностью и бесконечными придирками надоевший муж?Значит, надо избавиться от благоверного раз и навсегда. Чтобы ничто не мешало наслаждаться жизнью.Чтобы наконец почувствовать себя не только успешной, но и счастливой.
Настоящая любовь требует величайшего самопожертвования. Чтобы уберечь любимого человека от мучительного разочарования, героиня берет на себя вину за то, чего никогда не совершала. В разлуке проходит несколько лет, и вот они встречаются снова. На этот раз их любовь побеждает все обиды, подозрения и сомнения, и герои романа наконец находят свое счастье.
Для Милдред Догэрти, героини романа, главным в отношениях двух любящих людей всегда была полная честность. И когда она поняла, что возлюбленный предал ее, она без раздумий порвала с ним. Но через несколько лет их дороги с Норманом Ллойдом снова пересеклись. И эта встреча заставила ее на многое взглянуть совсем по-другому.
Они совершенно не подходят друг другу. Он преуспевающий адвокат, а у нее свое кафе в Гамбурге. Его переполняют нереализованные желания, а она пытается в них разобраться. Он любит свою мебель, а она – свои проблемы. И при этом оба любят друг друга. Но в одно проклятое утро все рушится в одночасье. С разбитым сердцем садится она в машину, одержимая жаждой мести. Тем более что завтра ей исполнится 32 года.