Четыре четверти пути [Сборник] - [68]

Шальные, запоздалые, слепые, на излете, —

Одни под них подставиться рискнули —

И сразу: кто — в могиле, кто — в почете.

А мы — так не заметили,

И просто увернулись,—

Нарочно, по примете ли —

На правую споткнулись.

Средь суеты и кутерьмы —

Ах, как давно мы не прямы —

То гнемся бить поклоны впрок,

А то — завязывать шнурок.

Стремимся вдаль проникнуть мы,—

Но даже светлые умы

Все размещают между строк —

У них расчет на долгий срок…

А рядом случаи летают, словно пули, —

Шальные, запоздалые, слепые, на излете, —

Одни под них подставиться рискнули —

И сразу: кто — в могиле, кто — в почете.

А мы — так не заметили,

И просто увернулись,—

Нарочно, по примете ли —

На правую споткнулись.

Стремимся мы подняться ввысь —

Ведь думы наши поднялись,—

И там царят они, легки,

Свободны, вечны, высоки.

И так нам захотелось ввысь,

Что мы вчера перепились —

И горьким думам вопреки

Мы ели сладкие куски…

Открытым взломом, без ключа,

Навзрыд об ужасах крича,

Мы вскрыть хотим подвал чумной —

Рискуя даже головой.

И трезво, а не сгоряча

Мы рубим прошлое с плеча,—

Но бьем расслабленной рукой,

Холодной, дряблой — никакой.

Приятно сбросить гору с плеч —

И все на божий суд извлечь,

И руку выпростать, дрожа,

И показать — в ней нет ножа,—

Не опасаясь, что картечь

И безоружных будет сечь.

Но нас, железных, точит ржа —

И психология ужа…

А рядом случаи летают, словно пули, —

Шальные, запоздалые, слепые, на излете, —

Одни под них подставиться рискнули —

И сразу: кто — в могиле, кто — в почете.

А мы — так не заметили,

И просто увернулись,—

Нарочно, по примете ли —

На правую споткнулись.

1974

Я не успел (Тоска по романтике)

Болтаюсь сам в себе, как камень в торбе,

И силюсь разорваться на куски,

Придав своей тоске значенье скорби,

Но сохранив загадочность тоски…

Свет Новый не единожды открыт,

А Старый весь разбили на квадраты,

К ногам упали тайны пирамид,

К чертям пошли гусары и пираты.

Пришла пора всезнающих невежд,

Всё выстроено в стройные шеренги,

За новые идеи платят деньги —

И больше нет на «эврику» надежд.

Все мои скалы ветры гладко выбрили —

Я опоздал ломать себя на них;

Всё золото мое в Клондайке выбрали,

Мой черный флаг в безветрии поник.

Под илом сгнили сказочные струги,

И могикан последних замели,

Мои контрабандистские фелюги

Худые ребра сушат на мели.

Висят кинжалы добрые в углу

Так плотно в ножнах, что не втиснусь между

Смоленый плот — последнюю надежду —

Волна в щепы разбила об скалу.

Вон из рядов мои партнеры выбыли —

У них сбылись гаданья и мечты:

Все крупные очки они повыбили —

И за собою подожгли мосты.

Азартных игр теперь наперечет,

Авантюристов всех мастей и рангов…

По прериям пасут домашний скот —

Там кони пародируют мустангов.

И состоялись все мои дуэли,

Где б я почел участие за честь.

Там вызвать и явиться — всё успели,

Всё предпочли, что можно предпочесть.

Спокойно обошлись без нашей помощи

Все те, кто дело сделали мое,—

И по щекам отхлестанные сволочи

Бессовестно ушли в небытиё.

Я не успел произнести «к барьеру!» —

А я за залп в Дантеса все отдам.

Что мне осталось — разве красть химеру

С туманного собора Нотр-Дам?!

В других веках, годах и месяцах

Все женщины мои отжить успели, —

Позанимали все мои постели,

Где б я хотел любить — и так, и в снах.

Захвачены все мои одра смертные —

Будь это снег, трава иль простыня, —

Заплаканные сестры милосердия

В госпиталях обмыли не меня.

Мои друзья ушли сквозь решето —

Им всем досталась Лета или Прана, —

Естественною смертию — никто,

Все — противоестественно и рано.

Иные жизнь закончили свою —

Не осознав вины, не скинув платья,—

И выкрикнув хвалу, а не проклятья,

Беззлобно чашу выпили сию.

Другие — знали, ведали и прочее,—

Но все они на взлете, в нужный год —

Отплавали, отпели, отпророчили…

Я не успел — я прозевал свой взлет!

1973

Штормит весь вечер…

Штормит весь вечер, и пока

Заплаты пенные латают

Разорванные швы песка —

Я наблюдаю свысока,

Как волны головы ломают.

И я сочувствую слегка

Погибшим — но издалека.

Я слышу хрип, и смертный стон,

И ярость, что не уцелели,—

Еще бы — взять такой разгон,

Набраться сил, пробить заслон —

И голову сломать у цели…

И я сочувствую слегка

Погибшим — но издалека.

Ах, гривы белые судьбы! —

Пред смертью словно хорошея,

По зову боевой трубы

Взлетают волны на дыбы, —

Ломают выгнутые шеи.

И я сочувствую слегка

Погибшим им, — издалека.

А ветер снова в гребни бьет

И гривы пенные ерошит.

Волна барьера не возьмет,—

Ей кто-то ноги подсечет —

И рухнет взмыленная лошадь.

И посочувствуют слегка

Погибшей ей, — из, далека.

Придет и мой черед вослед:

Мне дуют в спину, гонят к краю.

В душе — предчувствие, как бред,

Что надломлю себе хребет —

И тоже голову сломаю.

Мне посочувствуют слегка —

Погибшему, — издалека.

Так многие сидят в веках

На берегах — и наблюдают

Внимательно и зорко, как

Другие рядом на камнях

Хребты и головы ломают

Они сочувствуют слегка

Погибшим — но издалека.

Но в сумерках морского дна —

В глубинах тайных, кашалотьих —

Родится и взойдет одна

Неимоверная волна, —

На берег ринется она —

И наблюдающих поглотит

Я посочувствую слегка

Погибшим им, — издалека.

1973

Человек за бортом

Анатолию Гарагуле

Был шторм — канаты рвали кожу с рук,

И якорная цепь визжала чертом,

Пел песню ветер грубую — и вдруг

Раздался голос: «Человек за бортом!»

И сразу — «Полный назад! Стоп машина!