Четыре четверти пути [Сборник] - [31]

Обратной связи нет, просто информация принята к сведению. Затем Высоцкий замечает лежащие в стороне шпаги, по собственной инициативе скрещивает одну из них с моей, и еще час продолжаем «знакомиться». У меня, признаться, когда брал клинок, шевельнулась мысль вроде, посмотрим, каков ты с оружием в «злодейских» опытных руках, но тут же сосредоточился на поединке, ведь это сложно и ответственно — тренироваться без масок и других защитных средств.

После первых же упражнений замечаю, что ученик чрезвычайно собран. Несостоятельным быть не хочет, даже внешне это заметно. Глаза округлены, брови сдвинуты, лицо застыло. В репликах ершист. Ему нелегко, ситуация неординарная, почти, как говорится, форс-мажорная.

Быстро ищу главные недостатки. Видимо, с методом индивидуального урока не сталкивался, иначе говоря, персонально с педагогом фехтовать не приходилось. Когда учился в студии, действовал в парах, где как бы зеркально видел себя в противнике. А тут нужно делать атаки на «маэстро», снявшего пиджак, колоть и рубить, казалось бы, беспечного человека, применять защиты, названия которых он, естественно, забыл.

Виду не показываю, но меняю тактику. Упрощаю начальную фразу схваток, начинаю их с повторения хрестоматийного приема, известного каждому, кто изучал фехтование, даже сценическое, а затем, используя систему подготовки мастеров спортивного единоборства, делаю небыстрые, но односложные нападения, а избранная методика позволяет ему точно парировать атаку и совершать попытку ответного укола. Таким образом, экспромтно, отдельные схватки начинают походить на многоактные боевые эпизоды, не хуже, чем во франко-итальянских кинобоевиках.

Срочно также начинаю создавать ученику ощущение безопасности — мол, не попадем друг в друга, если будем соблюдать дистанцию и действовать на основе зрительных реакций, отбрасывая при этом крамольные мысли «дай-ка сделаю еще это», которые противник предугадать не в силах. Фехтовальный педагог — профессионал, и если все идет «по закону», в партнера, естественно, не попадет и от его клинка отобьется. Делаю все возможное, чтобы к подобному выводу он пришел сам и чтобы с этим пришло ощущение собственной обучаемости.

Здесь же рассуждаю о возможных вариантах действий противников, как бы для того, чтобы время даром не пропадало, раскрываю сущность поведения человека в поединке на холодном оружии, которое во многом одинаково как на войне, так и в спортивном единоборстве.

Минут через пятнадцать-двадцать, когда он освоился и понял, что провала не будет, начинаю подбрасывать безобидные шуточки, в том числе и по отношению к себе. Атмосфера разряжается, и устанавливается фон дружеского общения. Оба охотно принимаем его и в дальнейшем, даже в, казалось бы, серьезных высказываниях нередко присутствовал юмористический подтекст.

Нужно признаться, эта пара часов и мне далась нелегко. Поддавшись накалу хоть и учебного, но единоборства оружием, видимо, под влиянием нешуточного отношения противника к схваткам, увиденной его готовности постоять за свою мужскую честь весь урок не мог отделаться от звучащего во мне голоса поэта:

Вот 6:00 — и вот сейчас обстрел, —

Ну, бог войны, давай без передышки

Всего лишь час до самых главных дел —

Кому до ордена, а большинству — до вышки.

Моментами отвлекаюсь, обмениваюсь с учеником репликами, а тут вновь и не раз как наваждение:

Вы лучше лес рубите на гробы —

В прорыв идут штрафные батальоны

После тренировки вывод однозначен и он обоюдный, но не говорим об этом. Оснований для беспокойства нет, актер справится с подготовленной для него программой.

Сидим потные, усталые и рассуждаем, а я использую созданные предпосылки и начинаю психологическую подготовку ученика к предстоящим трудным поединкам. Незаметно, с пристрастием наблюдаю за собеседником и вижу, что он не только доволен, но и удивлен, что столь удачно действовал шпагой, хотя и не показывает этого. Ведь знает — много лет не фехтовал. Я же с серьезным видом рассуждаю о прочности спортивных двигательных навыков, так как человек, умеющий плавать, кататься на коньках или велосипеде, даже после двадцатилетнего перерыва сумеет это сделать.

Правда, с фехтованием, тем более выученным на актерском уровне, несколько сложнее, но это уже не для него. Объективно я честен, и заподозрить в умышленном завышении оценки меня сегодня нелегко. Он действительно показал себя не только двигательно подготовленным, имеющим развитую мускулатуру, но и обладающим хорошей зрительномоторной реакцией, а главное — смелостью и отсутствием суетливости, что нередко бывает с человеком, взявшим в руки оружие, особенно после большого перерыва.

Уходя из павильона, заговорили о театре. Я признаюсь, что видел его только в кино и, к сожалению, ни разу в спектакле. Тут же принимаю приглашение на «Пугачева». Договариваемся — билеты будут у него, и мы с женой получим их при встрече перед представлением.

И вот спустя несколько дней входим в Театр на Таганке через служебную дверь и дежурная вызывает к нам Владимира Высоцкого. При встрече я первый говорю:

— Здравствуй, Володя. Знакомьтесь. Это моя жена Марина.