Четвертый хранитель - [35]

Софья мельком взглянула на грамоту и, улыбнувшись, вернула ее супругу.

— Мой дорогой, — сказала она тихо и врадчиво. — Алексей написал эту грамоту на подписанном тобой листе по моему прямому указанию. Я была уверена, что ты пошлешь за Верейскими погоню, — и ты правильно сделал, что послал, но я подумала, что было бы хорошо, если бы погоня их не настигла…

Иван Васильевич уставился на жену.

Ее признание стало недостающим звеном в цепи размышлений, связанных с появлением этой странной грамоты.

Сейчас он вдруг в одну секунду осознал прозорливость, дальновидность и хитроумность поступка Софьи.

А ведь и правда — любимого всем народом героя Василия Удалого нельзя так просто казнить или арестовать, не рискуя навлечь на себя ненужного ропота толпы… Племянницу собственной супруги тем более. Однако, дело собирания земли продолжать надо. Верейское княжество созрело для присоединения к Москве, а молодой князь с его супругой мешали этому. Теперь же все вышло замечательно — как бы само собой: они бросили свою землю на произвол судьбы и сбежали к московским врагам…Я сделал все что мог и послал за ними в погоню лучших людей — все это знают от Оболенского, который, желая себя оправдать, рассказывает о целой армии, помешавшей ему схватить изменника…

— Разве я поступила неправильно? — лукаво улыбнулась Софья.

Напряженное выражение сошло с лица Ивана Васильевича, и он улыбнулся в ответ:

— Ты могла сказать мне об этом, — с укором сказал он и взял руку жены.

— Зачем? — Ласково погладила его руку Софья. — Тебе лучше было ничего не знать до поры до времени. Так что вовсе не надо рубить голову Алексею Полуехтову, а следует зато щедро наградить Василия Медведева, который великолепно справился, сам того не зная, с делом государственной важности.

— Именно это я только что и сделал, — рассмеялся Иван Васильевич.

— Вот и отлично, — сказала Софья. — Теперь пора подумать о Твери. Мне кажется, что твои сын и внук имеют полное право на это княжество.

— Я неустанно думаю об этом, дорогая.

Они обнялись, и между ними вновь воцарилось прежнее согласие.

Тайнопись Y

От Саввы Горбуна

Преемнику.

21 января 1484

Москва, палаты Великой княгини.

Во славу Господа Единого и Вездесущего!

Два часа назад Великий князь внезапно посетил супругу. Он выглядел весьма разгневанным и прогнал прочь всех из покоев. Мне не удалось услышать разговора, но я почти убежден, что речь шла о поддельной грамоте, состряпанной Великой княгиней для князя Верейского. В пользу этого свидетельствовало явное примирение супругов — Великий князь еще не успел выйти, а Софья вернула фрейлин и меня в свои палаты, и я своими глазами видел, как они очень нежно расстались. После его ухода Софья вызвала к себе Алексея Полуехтова и сказала ему — это я слышал своими ушами: «Насчет того дела с грамотой ни о чем не тревожься. Все улажено. Великий князь знает, что ты сделал это по моему велению, и если будет тебя о том спрашивать, то ты бы ему так и говорил».

Затем великая княгиня велела Полуехтову принести ей все грамоты, связанные с отношениями Московского и Тверского княжеств, а также все донесения московских доброхотов о состоянии дел в Твери и предполагаемой женитьбе Михаила Тверского на внучке короля Казимира.

Из этого можно сделать вывод, что идет тайная подготовка к захвату Тверского княжества.

Во славу Господа Единого и Вездесущего!

… Спустя три дня Василий Медведев, переночевав на дешевом постоялом дворе возле Твери, солнечным морозным утром выехал в сторону Савватиевой пустыни, о которой он без всякого труда навел справки, поскольку место было знаменито, почитаемо и широко посещаемо паломниками.

К полудню Медведев, проехав через лес, вдоль какого-то незамерзающего странно парящего на морозе ручья, увидел за деревьями небольшую деревянную церковь и несколько грубо сколоченных простых хибарок и землянок.

Казалось, вокруг было совершенно безлюдно, однако, как только Медведев приблизился, откуда ни возьмись, пред ним появился монах, который вежливо, но решительно встал на пути Малыша.

— Бог в помощь, добрый человек! Мы рады видеть тебя в этом святом месте, — поклонился он и доброжелательно спросил: — С какой целью ты изволил прибыть к нам?

Медведев вынул завещание Ионы и протянул монаху. Монах читал медленно и внимательно, а Медведев как бы мысленно повторял за ним текст, который давно знал на память:

Согласно моей предсмертной воле прошу выдать подателю сего оставленное мной в пустыни имущество, место хранения коего ведомо вам.

Иона, бывший старец Савватиевой пустыни, в миру Филимон Русинов.

Монах поднял глаза, внимательно посмотрел на Медведева и сказал:

— Значит, старец Иона преставился, — и перекрестился. — Давно?

— Три года назад, — виновато сказал Медведев. — Я не мог раньше.

— Понимаю, — покивал головой монах и снова перекрестился: — Следуй за мной, добрый человек, это дело находится в ведении отца Владимира.

Отец Владимир оказался маленьким седым старичком с длинной бородой. Близоруко щурясь, он долго изучал завещание Ионы при свече на грубо сколоченном столе, рядом с нарами, в обыкновенной не отапливаемой землянке. Затем взял со стола помятый медный кубок и сказал Василию: