Четвертый эшелон - [37]

— Ты что, у Вольфа Мессинга хлеб отбить хочешь? — засмеялся Серебровский. — Ну выкладывай, чего беспокоишь руководящих работников наркомата?

— Дело к тебе есть. Срочное.

— Тогда жду. — Серебровский повесил трубку.

Данилов и Серебровский

Кабинет у Сергея был здоровый. Солидный кабинет. С портретами и коврами. Мебель кожаная. Стол огромный, как саркофаг. На нем чернильный прибор мраморный, с бронзой. В углу часы старинные с навечно застывшими стрелками. Данилов, усаживаясь в кресло, спросил с усмешкой:

— Часы-то тебе эти зачем?

— Для солидности. У нас здесь они как должностной знак: чем интереснее часы, тем положение у хозяина выше.

— Так они не ходят.

— Это никого не касается. Я же тебе объясняю, что это как лишняя звезда на погоны. Понял?

— Куда уж яснее.

— Ты, Ваня, меня критиковать пришел, подрывать основы бюрократического устройства? — Сергей белозубо улыбнулся. — Нет, брат, тебе этого не понять. В твоем кабинете еле сейф умещается. Так какие у тебя дела?

— Сережа, — Данилов достал из планшета папку с делом Судина — Судинского, — ты, кажется, Западную Белоруссию ведешь?

— Именно веду за ручку через бурный поток жизни.

— Ты серьезно можешь разговаривать?

— Серьезно неинтересно, Ваня. Так зачем тебе понадобилась Западная Белоруссия? Что, Ваня, разве в Москве все урки перевелись?

— На, читай, — Данилов протянул ему дело. — Меня интересует, кто такой Крук.

— Болек, — Серебровский на секунду поднял глаза, — самый что ни на есть вредный бандит.

— Почему Болек? — удивился Данилов.

— Полное его имя Болеслав. Подожди, не перебивай.

Серебровский читал, делал выписки и даже посвистывал от удовольствия. Наконец он закрыл папку и посмотрел на Данилова. В синих глазах его плясали веселые чертики.

— Ванечка, миленький, ты просто не знаешь, как порадовал нас. Цены тебе нет. Да я за эти бумажки готов отдать все, что хочешь, даже часы эти проклятущие.

— Спасибо, мне бы чего попроще.

— Это можно. — Серебровский встал, достал ключи, подошел к сейфу, открыл чугунную дверцу, склонился над ним. — На, от себя отрываю, — он положил перед Даниловым длинную желтоватую пачку.

— Это что такое?

— «Второй фронт». Сигареты американские. Видишь, верблюд нарисован? «Кемел» называются. Кури на здоровье. Здесь десять пачек.

— Шикарно живешь. Откуда они?

— От верблюда, — Серебровский захохотал, — от этого самого «Кемела».

— Ты мне зубы не заговаривай, Сережа, в чем дело, толком.

— На Востоке говорят: «Лучше раз увидеть, чем сто раз услышать». Сейчас я прикажу принести материалы по банде Крука. — Серебровский нажал кнопку звонка. В дверях появилась секретарша. — Ярошенко ко мне.

Через несколько минут в кабинет вошел невысокий худощавый офицер с погонами майора.

— Немедленно все материалы по бандгруппе Крука.

— Слушаюсь, — майор вышел.

— Сейчас, Ваня, ты своими глазами увидишь, что это за лудильщик. Сволочь редкая. Убийца, садист, наркоман. Сейчас Ярошенко принесет материалы, там его нынешние деяния. Кстати, этот Бурковский у него вроде адъютанта, тоже пуля по нему давно плачет. Так вот я о чем. Знакомясь с нашими документами, ты обрати внимание на справку о самом Круке. Любопытное жизнеописание.

Без стука в кабинет вошел Ярошенко и положил перед Серебровским две толстые папки.

— Я могу быть свободен?

— Да, иди, — Серебровский переложил материалы на столик к Данилову, читай.

Данилов открыл папку. С первой страницы дела на него глядела фотография человека в немецкой военной форме со знаками различия лейтенанта. Высокий лоб, глаза, глубоко сидящие, крепкий нос, тяжелый волевой подбородок.

«Крук Болеслав Сигизмундович, мать полька, отец белорус. 1901 года рождения, место рождения город Ковель, окончил Краковскую гимназию, трижды привлекался польским судом за соучастие в вооруженном ограблении банковских контор. После присоединения Западной Белоруссии, по оперативным данным, появился во Львове, где совершил ограбление часового магазина фирмы „Буре“.

Скрывался под фамилией Скрыпник. В 1941 году объявился в Пинской области, где служил сначала во вспомогательной полиции, потом в полевой жандармерии. Имеет звание лейтенанта и награжден Бронзовой медалью. Активно боролся с партизанами, в карательных акциях против местного населения участия не принимал. В 1944 году после освобождения Красной Армией временно оккупированной территории Белоруссии скрылся. Сформировал банду из бывших немецких пособников и уголовного элемента. По оперативным данным, банда насчитывает около пятидесяти стволов».

Далее на многих страницах шло подробное описание действий банды Крука. В основном нападение на небольшие воинские обозы, ограбление сберкасс, захват автомашин, везущих в Минский банк деньги и золото.

— Странно, — сказал Данилов, — никакой ярко выраженной политической окраски. Одна уголовщина.

— В том-то и дело, — Серебровский наклонился, читая из-за его плеча, — грабежи, убийства во время нападений, и все. У нас создалось впечатление, что он собирает ценности, чтобы с ними или уйти за линию фронта, или пробиться в Польшу. Но в этом году банда Крука начала активизировать действия против партийно-советского аппарата. Она убила двух председателей сельсовета и секретаря районного комитета комсомола. Тем самым группа Крука приобрела и политическую окраску. А это вдвойне опасно. Какими еще располагаем данными о Круке? Вот читай.