Четвертый Дюранго - [33]

Нижний этаж был отведен под остальные городские службы. Почти треть его занимала полиция и непосредственно тюрьма, которая включала в себя шесть камер и вытрезвитель. Остальная часть занята стойками, у которых горожане могли платить налоги, оплачивать счета за отопление и водоснабжение, получать свидетельства о браке и оформлять разводы, регистрировать смерти и рождения, подавать прошения на строительство и возведение пристроек; здесь же, если в том возникала необходимость, впрочем, довольно редкая, проходили встречи с членами городского совета.

На часах только пробило 9.30; стояла последняя суббота июня, и шеф полиции Сид Форк, откинувшись на спинку своего вращающегося банковского кресла и положив ноги на стол мореного дуба, слушал отчеты двух своих детективов из отдела по расследованию убийств, Уэйда Брайанта, непомерно выросшего карлика, и Джоя Хаффа, который, по мнению Сида Форка, был сущим профессором в своем деле.

Когда Брайант замолчал, шеф переспросил:

— Значит, двадцать второй, а?

— Такой выбор свойственен завзятым профессионалам, — подытожил Хафф.

— Нам бы крепко помогло, будь у нас хоть какое-то представление о мотивах, — сказал Форк. — Я хочу сказать, что непонятно, почему сюда является какой-то профессиональный убийца, появившийся непонятно откуда, от Лос-Анжелеса до Сан-Франциско, пускает пару пуль в старину Норма и исчезает, даже не потрудившись опустошить кассу?

— Хороший вопрос, — согласился Брайант.

— Я тоже так считаю, — поддержал его Хафф.

— Ну?

— Потому что кто-то заплатил ему, — предположил Хафф.

— Так кто же?

— Для этого мы и существуем, — сказал Брайант. — Мы с Джоем только этим и занимаемся. Хотя сегодня суббота, мы поднялись в самую рань и отправились к новоиспеченной вдове, чтобы, как вы понимаете, убедиться, все ли с ней в порядке и не сунула ли она голову в духовку — и чтобы, может быть, задать ей парочку вопросов. Явились мы к ней около восьми часов утра и угадайте, что мы выяснили?

Форк зевнул.

— Ее не было на месте.

— Верно, — согласился Брайант. — Тогда Джой и говорит: давай-ка проверим «Синий Орел», потому что, может быть, она сидит там над бухгалтерскими книгами или изливает свою печаль. Мы поехали к «Синему Орлу» и угадайте, что мы там обнаружили?

— Отгадка номер два, — Форк снова зевнул.

— Мы даже не смогли войти в него — вот что, — сказал Хафф.

Форк кивнул, словно удовлетворившись ответом.

— У стойки все стояли в четыре ряда, — продолжил Брайант. — Ну, в два, не меньше. А за ней порхала сама Вирджиния, разливая пиво, откупоривая бутылки, и, улыбаясь сквозь слезы, исполняла прекрасные мелодии звоночком кассы.

— Я говорил ей, что сегодня она огребет не меньше тысячи, — сказал Форк. — Может, даже полторы.

— Значит, это твоя идея?

— Лучше, чем торчать дома, бродя по всем четырнадцати комнатам и грызя до дыр носовой платок.

— Словом, мы кое-как пробились к стойке, попались Вирджинии на глаза, и Уэйд сказал что-то соболезнующее, типа «Ну, ты крутишься, Джинни!», а она сказала, как она, мол, благодарна, что мы заглянули утешить ее и что она еле справляется.

— Значит, вам так и не удалось спросить, кто, по ее мнению, мог направить убийцу?

— Ни секунды не могли улучить, — сказал Брайант, — потому что с одной стороны сидел «Кондор Стейк Банк», а с другой «Реджент-Шевроле».

— Значит, сплошной прилив, так?

— Сплошной.

Повернув голову, Сид Форк взглянул в окно.

— Припоминаю, что когда кто-нибудь умирал, его родственники, соседи и друзья собирались после похорон на поминки, где были тонны жратвы, главным образом, жареные цыплята и копченая ветчина, а вдова, вся в черном, встречала гостей, пожимала всем руки и соглашалась, что да, в самом деле, покойный Том или Гарри выглядел совсем как живой и, конечно же, цветы были просто великолепны.

— Когда, черт возьми, это было? — спросил Брайант.

— Лет двадцать пять-тридцать назад, — ответил Форк. Он отвернулся от окна и спросил Брайанта: — Так что же вы нашли… если вообще что-то нашли?

Брайант облизал губы, предвкушая реакцию на свой ответ.

— Возможного свидетеля.

Форк рывком сбросил ноги на пол и наклонился вперед.

— Кого?

— Отец Френк из Сент-Мэгги.

— Прекрасно, — Форк водрузил ноги обратно на стол. — Наш пастор-алкоголик.

— Пока он в завязке, — уточнил Джой Хафф. — Обратился в общество «Анонимных Алкоголиков» и все такое.

— Как вы на него вышли?

— В то утро он болтался вокруг «Орла», опасаясь войти, и мы с Уэйдом, выйдя, наткнулись на него.

— Он что, опасался опохмелиться?

— Возможно, — кивнул Брайант. — Значит, Джой спросил его, как, мол, дела, отче? А тот сказал, что все прекрасно, если не считать, что он постарается зайти попозже и выскажет Вирджинии свое сочувствие, когда она не будет так занята. Затем он посмотрел на меня, и я понял, что он колеблется — да, нет, да, нет — пока, наконец, не признался, что прошлым вечером заметил тут нечто странноватое. Никогда раньше не слыхал такого выражения — странноватое.

— Я тоже, — признался Джой Хафф.

— Во всяком случае, похоже, он был на встрече…

— С «Анонимными Алкоголиками»? — спросил Форк.

Брайант кивнул.

— Но там не было ничего особенного, никто не сбивал его с пути истинного, и он не получал от епископа никаких укоризненных посланий. Кто знает, что там было? Но, во всяком случае, он пребывал в смятении духа и решил пройтись, чтобы успокоиться. Он оказался как раз на Северной Пятой, когда увидел, что какой-то другой священник рассматривает щенков в витрине магазина Фелипе.