Четвёртое измерение: повторение пройденного - [79]

— Нет уж, вот как раз ты — пойдешь со мной. Почему — не спрашивай, не смогу объяснить. Так надо.

— Нас всего-то трое… — буркнул «дубль-я». И добавил, переча только что им же самим сказанному:

— Пусть тогда оба и остаются. Одного здесь только на пару минут и хватит… — его винтовка истерически закашлялась, даруя кому-то мне невидимому трехмиллиметровую смерть. — Атаку имитируют, прощупывают. Надо пацанам оставшиеся гранаты оставить.

— Держи, у меня только «фенька» осталась. Давай, тридцать секунд! — я хлопнул его по наплечнику бронежилета и, больше не задерживаясь, рванул обратно. Несмотря на три прикрывавших мой отход ствола, несколько явно прицельных пуль зло чмокнули о стену возле самой головы. Тоже наплевать, чай, не умру. То есть, умру, конечно, но не сейчас. И, кажется, я даже догадываюсь, когда именно и где…

Отойти нам, несмотря на плотный огонь, удалось незаметно и без потерь — противник так ничего и не понял. Когда же, несколько минут спустя, наше прикрытие дружно отступило в здание, открыв из окон первого этажа шквальный огонь, наверняка даже решил, что загнал нас в ловушку и стреляем мы исключительно от безысходности.

А мы к этому времени уже в ускоренном темпе чавкали ногами по ароматной жиже знакомого коридора. Вшестером — полковники, прибалдевшая от местных запахов Хелен, Жора и мы с майором. Смерч, оба Иракца и майорский Турист остались. Погибшего Степу пришлось оставить под стеной — взять его с собой, вопреки знаменитому «спецназ своих не бросает», мы не могли. Да и вообще догадывались, что одним Смерчем посмертный список этой ночи, увы, не ограничится — шансы остаться в живых у нашего прикрытия были, но не слишком большие. Рано или поздно противник — по плотности ответного огня, количеству ствольных вспышек, ширине и распределению секторов обстрела — поймет, что основная группа ушла. И постарается поскорее добраться до подвала, предварительно раскатав здание по кирпичику. Или не раскатав, а любой ценой прорвав… да нет, какую там оборону — всего лишь прикрытие. И четверо донельзя тертых парней, пусть даже из прославленного военного спецназа, не смогут помешать атаке полусотни своих коллег…

Шли мы — точнее почти бежали — практически налегке, взяв с собой лишь оружие и оставшиеся боекомплекты. Ставшие ненужными рюкзаки остались в подвале. Мне было даже несколько проще, чем другим — мой «булат» теперь оттягивал хрупкие женские плечи. Зачем я это сделал, объяснить было нелегко — не то из рыцарских побуждений, не то предчувствуя будущую необходимость пленницы. Но, в любом случае, я это сделал. Хоть Валера во время моего маленького бронестриптиза и смотрел на меня, аки партизан — на пленного сельского полицая, с которым до войны не поделил невесту.

Выстрелы, поначалу ясно слышимые даже несмотря на подземелье и железную дверь за спиной, потихоньку стихли. Несколько минут позади нас царила тишина, затем ощутимой даже на таком расстоянии волной прокатилась серия глухих взрывов. Гранаты. Уже в подвале. ВСЁ. Вот теперь — точно все. Прикрытие выполнило свою задачу.

И пусть я не видел, как отброшенный от окна многотонным ударом попавшей в голову пули упал навзничь, спиной в собственную кровь, Смерч. Как врезалась в подоконник осколочная граната и ослепший, с обезображенным лицом Турист, вслепую дорасстреляв магазин, судорожно рвал из карманов разгрузки две последние гранаты, скользкими от крови пальцами сводя вместе усики предохранительных чек. И как он навалился на них грудью, мечтая лишь об одном — чтобы прижатые к полу спусковые рычаги отскочили не раньше, чем его труп перевернут на спину ворвавшиеся в комнату вражеские спецназовцы. Как Иракец — теперь уже неважно из чьего отряда! — перетягивал ремнем оторванную кисть и судорожно вкалывал себе сразу два шприц-тюбика омнопона, пытаясь снять болевой шок и не потерять сознания. И как его двойник, расстрелявший все патроны и единственной оставшейся гранатой заставивший противника залечь, теряя вместе с кровью последние силы, тянул товарища по гулкой металлической лестнице вниз, в спасительный, как ему казалось, подвал. Тянул, еще не зная, что тот уже мертв; что вырывающиеся из груди булькающие хрипы — не дыхание, а выталкиваемый сквозь пробитое легкое воздух напополам с кровью. И что спустя несколько минут в подвал полетят ручные гранаты.

Да, я не видел всего этого. Но знал, что все было примерно так. Что мои — нет, наши! — парни не отступили, до конца выполнив свой долг. Пусть даже это понятие для многих уже давно перестало быть тем, чем теперь навсегда осталось для моих ребят…

Простите мужики, я никогда вас не обманывал, но так было надо, слово офицера — ТАК БЫЛО НАДО…

И в этот момент, насильно вырывая меня из жуткого видения и еще не начатой молитвы, подала голос Хелен, с удивлением рассматривавшая видимый в свете фонаря указатель на стене:

— Неужели мы уже под четвертым корпусом? Странно, под землей все расстояния кажутся совсем иными.

— Что за четвертый корпус? — мрачно переспросил майор по-английски, автоматически подсветив донельзя лаконичную трафаретную надпись на сырой железобетонной стене: «4 CORP.».