Четвертая могила у меня под ногами - [19]

- Да. А потом перестала мыться, расчесываться. Вы хоть представляете, как это унизительно? Иметь ребенка, который больше похож на помойную крысу, чем на приличную юную леди?

- Наверное, ужасно, - отозвалась я бесцветным, ничего не выражающим тоном.

От этой гадкой барышни мой сарказм не ускользнул, и я тут же пожалела о сказанном. Она закрылась. Из-за развязности моего собственного языка больше мне от нее никакой информации не получить.

- Думаю, ваше время истекло, мисс Дэвидсон.

Мысленно отругав себя на чем свет стоит, я спросила:

- А брат Харпер здесь? Могу я с ним поговорить?

- Сводный брат, – поправила меня миссис Лоуэлл. Мне показалось, что она почувствовала, как я расстроилась. – И у него есть собственное жилье.

Последняя фраза сопровождалась в ней любопытной вспышкой негодования. Я ощутила, как сильно миссис Лоуэлл недовольна тем, что ее сын переехал. Но бога ради, ему ведь уже за тридцать. Чего она ожидала?

Она велела домработнице проводить меня к выходу, пока я не задала очередных вопросов. Как, например, кто стрижет ее газон. До сегодняшнего дня я понятия не имела, что кустам можно придать форму Кокопелли[8].

- Давно здесь работаете? – поинтересовалась я у молодой женщины, провожавшей меня до двери, хоть и понимала, что ответ не может быть положительным. На вид ей было лет двадцать.

Она нервно оглянулась и покачала головой.

- Могу я спросить, как давно вы знаете Лоуэллов?

Открыв мне дверь, она еще раз осмотрелась и только потом ответила:

- Нет. Я здесь всего пару недель. С тех пор как предыдущая домработница вышла на пенсию.

- Правда?

Похоже, ей очень хотелось, чтобы я убралась из этого дома. Хреново. Мне самой не хотелось втягивать ее в неприятности. Я знаю, как работается таким людям: наниматели запрещают болтать о том, что происходит в их домах, иначе тут же увольняют. Но речь шла о члене семьи.

- И как долго последняя домработница проработала здесь?

- Почти тридцать лет, - ответила моя сопровождающая, и мне показалось, она не меньше моего озадачена этой информацией. Ума не приложу, как можно продержаться тридцать лет под руководством женщины вроде миссис Лоуэлл. Но если кто и знал, что происходит в таких домах, то только наемные работники.

- Спасибо, - сказала я, подмигнув, и получила в ответ робкую улыбку.

Когда я уезжала из особняка Лоуэллов, у меня было еще больше вопросов, чем когда я приехала. Зато у меня появилась более ясная картина того, что пережила Харпер. И все-таки она ни словом не обмолвилась, как долго это продолжается. Конечно, ее можно понять: если никто ей не верил, то с чего ей думать, что поверю я? Необходимо как можно скорее с ней встретиться. Мне не хватало важной информации, которая могла бы нам помочь раскрыть все это дело.

Однако кое-что не давало мне покоя. Все, что делала Харпер, все ее кошмары, заблуждения и истерики, указывали на одно и то же – посттравматическое стрессовое расстройство. На эту мысль меня навели хлопушки. В колледже я плотно изучала психологию и теперь легко узнала один из основных симптомов ПТСР: обостренная реакция, вроде дрожи или тошноты, на громкие звуки.

В определенной степени ПТСР может быть спровоцировано даже преследованием, особенно если жертве угрожают. Однако симптомы Харпер указывали на более серьезную форму расстройства. Само собой, дипломированный психотерапевт сумел бы распознать проблему. Может быть, мне стоит навестить тех семерых врачей, о которых говорила миссис Лоуэлл.

Я позвонила Куки и поручила ей узнать, у кого и в какой период наблюдалась Харпер.

- Еще я хочу поболтать с их предыдущей домработницей, которая недавно вышла на пенсию. А потом попробуй накопать побольше информации на семейство Лоуэллов.

Куки застучала по клавишам:

- Домработница. Будет сделано. А вот по поводу информации…

- Грязное белье, Кук. Мне нужно, чтобы ты наскребла как можно больше грязи на эту семью. У таких напыщенных снобов всегда есть, что скрывать, и я хочу знать, что это такое.

- Такое грязное бельишко редко появляется на первых полосах газет, но я попробую.

- А еще мне надо поговорить с психотерапевтами, к которым Лоуэллы гоняли Харпер. Начала она ходить по ним приблизительно лет с пяти.

- Тут могут возникнуть сложности.

- Хочешь сказать, тебе не по зубам?

- Нет, – по голосу было слышно, что Куки улыбается. – Хочу сказать, что давненько уже ты не испытывала мои способности.

- На такой ответ я и рассчитывала.

Повесив трубку, я сразу набрала номер Дэвида Тафта. Офицер Тафт служил в том же участке, что и дядя Боб, и у него была мертвая младшая сестра, которая любила навещать меня в самое непотребное время. То есть – в любое. Мы не были лучшими друзьями – Тафт и я, и этим объяснялся его прохладный официоз.

- Тафт, - ответил он на звонок.

- Привет, вещает Чарли Дэвидсон. – Он молчал, поэтому я продолжила: - У меня клиентка, которая говорит, что общалась с тобой в участке. Харпер Лоуэлл.

- Не припоминаю. Так ты вернулась?

- Я никуда и не уходила. Она утверждает, что ее преследуют и пытаются убить.

- Понял, о ком ты говоришь. Никаких следов преследования мы так и не обнаружили.

- Ты ей веришь?