Четвертая энциклика Бенедикта XVI, подписанная его преемником. Она же "первая энциклика Франциска" - [7]

.

24. Прочтение в этом свете отрывка из книги Исайи приводит к следующему наблюдению: человек нуждается в понимании, нуждается в истине, потому что если истины нет, то ему не на что опереться, некуда идти. Вера без истины не спасает и не дает защищенности. Она остается лишь красивой сказкой, проекцией нашего стремления к счастью, и удовлетворяет нас лишь настолько, насколько мы хотим быть обманутыми. Или же сводится к прекраснодушию, конечно, приятному и утешительному, но подверженному перепадам нашего настроения, превратностям судьбы и не способному поддержать на дороге жизни. Будь вера такова, царь Ахаз был бы прав, не рискнув играть своей жизнью и безопасностью государства под влиянием эмоций. Но именно в силу своей связи с истиной вера способна привнести [в ситуацию] новый свет, превосходящий расчеты царя, поскольку она видит дальше и ведает деяния Бога, верного своему завету и своим обетованиям.

25. Восстановить связь веры с истиной сегодня как никогда необходимо, именно вследствие кризиса истины, постигшего нас. В современной культуре существует тенденция принимать за истину лишь то, что касается технологий; истинно лишь то, что человек может построить и измерить при помощи своих знаний, поскольку это работает и делает жизнь удобнее и легче. Вот на сегодня единственная несомненная истина, лишь ей можно делиться с другими, только она достойна обсуждения и всеобщего признания. С другой стороны мы имеем дело с истиной отдельно взятого человека, состоящей в том, чтобы быть самим собой в отношении чего-то, что каждый ощущает внутри себя; ее значение сугубо индивидуально, и ее нельзя предложить другим, думая послужить общему благу. Истина великая, истина, объясняющая в совокупности и личную, и общественную жизнь, возбуждает подозрение. Не та ли это истина – спрашивают себя, – на которую претендовали крупнейшие тоталитарные системы минувшего века, навязывающая собственные взгляды на все, чтобы стереть историю отдельного человека? И тогда остается только релятивизм, которому вопрос об истине всего сущего, являющийся по сути своей вопросом о Боге, больше не интересен. В таком случае объяснимо желание разорвать взаимосвязь между религией и истиной, поскольку в ней будто бы находится корень фанатизма, желающего подавить всякого, кто не разделяет его воззрений. И в этой связи мы можем сказать, что современный мир страдает большой забывчивостью. Ибо вопрос об истине - это вопрос памяти, глубокой памяти, потому что он обращен к тому, что нам предшествует, и тем самым способен объединить нас за пределами нашего маленького и ограниченного «я». Это вопрос об истоках всего, в свете которого можно разглядеть цель и в то же время смысл общего пути.

Познание истины и познание любви

26. В такой ситуации может ли христианская вера послужить общему благу при выборе верного подхода к постижению истины? Чтобы ответить, необходимо задуматься о том, какого рода познание присуще вере. Нам может помочь высказывание св. Павла, который утверждает: «Сердцем веруют» (Рим 10,10). В Библии сердце является центром человека, где соединяются все свойства его натуры: тело и дух, внутренний мир личности и ее открытость остальному миру, ум, воля, эмоции. И если сердце способно удержать эти измерения вместе, так это потому, что в нем мы обращены к истине и любви, позволяя им коснуться нас и полностью преобразить. Вера преображает всего человека в той мере, в какой он открывается любви. В таком переплетении с любовью заключается форма познания, присущая вере, ее сила убеждения, способность дать свет нашим шагам. Вера познает в зависимости от того, насколько она сопряжена с любовью, в той мере, в какой сама любовь приводит к свету. Знание веры – это то, что рождается, когда мы принимаем великую любовь Бога, преображающую нас изнутри и дарующую нам новое зрение, новый взгляд на реальность.

27. Есть известное замечание философа Людвига Витгенштейна о том, как вера связана с достоверностью. Верить, на его взгляд, - все равно, что быть влюбленным, как если бы речь шла о чем-то субъективном, неприемлемом в качестве истины, значимой для всех.[19] Современному человеку кажется, что любовь не имеет ничего общего с реальностью. Любовь сегодня считается опытом, связанным исключительно с непостоянным миром чувств, но никак не с истиной.

Но справедливо ли такое описание любви? Любовь в действительности не может сводиться к чувству, которое приходит и уходит. Да, эмоции ей необходимы, но именно затем, чтобы открыться любимому человеку, так она находит дорогу к выходу из собственного «я» и сближается с другой личностью, чтобы строить прочные отношения. Любовь требует единения с любимым человеком. И это указывает на то, почему она нуждается в союзе с истиной. Только основанная на истине любовь может сохранять постоянство, преодолевая суетный миг и оставаясь прочной, чтобы служить опорой совместному пути. Если любовь не связана с истиной, она подвержена перемене чувств и не выдерживает испытание временем. Подлинная любовь, напротив, объединяет все элементы нашей личности и делается новым светом на пути к более великой и насыщенной жизни. Без истины любовь не образует крепких уз, она не способна ни избавить «я» от одиночества, ни освободить его из под власти скоротечного мгновения для жизни созидательной и плодотворной.