Четвертая энциклика Бенедикта XVI, подписанная его преемником. Она же "первая энциклика Франциска" - [6]

21. Так мы можем понять новизну, к которой вера ведет нас. Верующий преображается Любовью, которой он открылся в вере, и, открываясь этой дарованной ему Любви, его бытие превосходит само себя. Св. Павел мог утверждать: «Уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал 2,20), и увещевал: «верою вселиться Христу в сердца ваши» (Еф 3,17). В вере «я» верующего расширяется, чтобы в нем обитал Другой, дабы жить в Другом, и так его жизнь возрастает в Любви. В этом и заключается действие Святого Духа. Христианин может иметь очи Христа, его чувствования, его сыновнюю приверженность, потому что сделался причастен его Любви, которая есть Дух. И в ней он получает в некотором роде то зрение, которым обладает Иисус. Вне этого строя Любви, вне присутствия Духа, вселяющего ее в наши сердца (Рим 5,5), невозможно исповедовать Иисуса как Господа (1 Кор 12,3).

Церковный облик веры

22. Таким образом, бытие верующего становится бытием церковным, экклезиальным. Когда св. Павел говорит с христианами Рима о том едином теле, каким являются все верующие во Христе, он увещевает их не превозноситься, наоборот, всякий должен оценивать себя «по мере веры, какую каждому Бог уделил» (Рим 12,3). Верующий учится видеть самого себя, исходя из веры, которую исповедует: образ Христа – это зеркало, в коем он обнаруживает собственный завершённый облик. И как Христос объемлет в себе всех верующих, образующих его тело, христианин осознает себя в этом теле, в изначальной связи со Христом и братьями по вере. Образ тела не желает свести верующего к роли безымянной части некоего целого, детали какого-то большого механизма, но скорее подчеркивает жизненное единство Христа с верующими и всех верующих между собой (Рим 12,4-5). Христиане суть «одно» (Ср. Gal 3,28), без потери своей индивидуальности и в служении другим каждый достигает полноты собственного бытия. Тогда становится понятно, почему вне этого тела, этого единства Церкви во Христе, той Церкви которая, по словам Романо Гвардини «есть историческая носительница всеохватного взгляда Христа на мир»,[16] вера теряет свою «меру», не находит равновесия, необходимого для поддержания самой себя. Вера имеет форму необходимо церковную, исповедуется внутри тела Христова как конкретной общины верующих. Именно из церковной среды вера открывает каждого христианина всем людям. Слово Христа, единожды услышанное, своей собственной силой обращается у христианина в ответ и само становится словом изреченным – исповеданием веры. Св. Павел утверждает: «сердцем веруют […], а устами исповедуют ко спасению» (Рим 10,10). Вера не является личным делом, индивидуальным концептом, субъективным мнением, но рождается из слушания и предназначена провозглашаться и стать вестью. Поистине, «как веровать [в Того], о Ком не слыхали? как слышать без проповедующего?» (Рим 10,14). Вера действует в христианине, исходя из полученного дара, из Любви, влекущей ко Христу (Гал 5,6) и делает его соучастником пути Церкви, странствующей в истории до ее свершения. У того, кто изменился подобным образом, открывается новое мировоззрение, вера делается светом его очей.

Глава вторая

Если не уверуете, не уразумеете

(ср. Ис 7,9)

Вера и истина

23. Если не уверуете, не уразумеете (ср. Ис 7,9). Так Септуагинта, греческий перевод еврейской Библии, осуществленный в Александрии Египетской, передает слова пророка Исайи, обращенные к царю Ахазу. Предполагается, что вопрос понимания истины должен быть ключевым вопросом веры. Однако в еврейском тексте мы читаем нечто иное. Там пророк говорит царю: «Если не уверуете, не устоите». Здесь имеет место игра слов с двумя формами глагола ’amàn: "уверуете" (ta’aminu) и «устоите» (te’amenu). Устрашенный мощью своих врагов, царь ищет безопасности в союзе с великой Ассирийской империей. И тогда пророк призывает его довериться той истинной скале, что одна лишь не пошатнется, Богу Израиля. Поскольку Бог заслуживает доверия, благоразумно ввериться Ему, основывая свою безопасность на его Слове. Это тот Бог, незыблемый фундамент верности завету, которого Исайя потом дважды называет «Богом истины» (ср. Ис 65,16). Можно подумать, что греческая Библия переводя «устоите» как «поймете» полностью изменила текст, передавая библейскую концепцию доверия Богу через греческое понимание. Однако этот перевод, хотя и несомненно устанавливает диалог с эллинистической культурой, не противоречит динамичному и глубокому смыслу еврейского текста. В сущности, несокрушимость, которую Исайя обещает царю, исходит из понимания деяний Бога и того единства, которое Он привносит в жизнь человека и историю своего народа. Пророк призывает постичь пути Господа, прозревая в верности Бога мудрый замысел, управляющий веками. Св. Августин обобщает значение слов «понимать» и «устоять» в своей «Исповеди», когда говорит об истине, которой могут довериться те, кому нужна почва под ногами: «Тогда я встану и утвержусь в Тебе, в образе моем, в истине Твоей».[17] Из контекста мы знаем, что желанием св. Августина было продемонстрировать, каким образом эта достойная доверия истина Бога – как это следует из Библии - означает его неизменное присутствие в ходе истории, его способность связывать времена, собирая рассеянные дни человека