Четверть гения - [25]

Три руки поднялись одновременно. И деловой голос Тихона произнес: «По поводу мотивов голосования. Полагаю, что новый эксперимент необходим прежде всего для новой проверки действительности алгоритма Плонского».

— Алгоритма НИИМПа, — поправил я.

— У НИИМПа будет еще черт знает сколько алгоритмов. А тут ты главный автор и первая жертва. Заслужил, не стесняйся. Карл, протоколируй — или есть возражения?

XII. ПОРАЖЕНИЕ

(Отрывок из незаписанных воспоминаний Игоря Плонского)

Телефонный звонок.

Это была она.

Что они сделали? Я не могу сейчас даже вспомнить, что должно быть первым действием алгоритма. Хотя это понятно, я же не знаю, какой вариант они выбрали. А если они ошиблись и ничего не выйдет… Лучше бы вышло. Раз уж мне пришлось согласиться. Ведь не согласись я — они все равно бы это сделали. Сделали бы, и все. Боже мой, какой же я трус! А еще клятву давал. И сам сочинял ее. Счастье — прежде всего для других… Нам — прежде всего истину… Другим счастье через истину…

Нам — истину, хотя бы ценой счастья… Нет, я допишу историю с клятвой потом.

Надо торопиться.

— Алла, мне срочно нужно тебя видеть. Ждешь? Это хорошо. Бегу.

Пока они не успели сделать свое дело. Свое? Мое дело. Я же согласился, подонок. Бедная девочка попадется, конечно. Что может обыкновенный человек в одиночку против коллективного гения? Как же — весь НИИМП, да еще со своим алгоритмом. Кстати, алгоритм — это не от имени Алла? О господи!

…Такси!.. Очень удачно. А между прочим, у Шекспира без всяких алгоритмов шутники-придворные Бенедикта и Беатриче свели — любо-дорого… Чудак, я же сам, сам в ответ на этот пример Тихона возражал, что тут один из вариантов возможных действий, что мы его не перенимаем, а учитываем.

Так или иначе, Алла должна все знать. Но ведь тогда… Не может быть! Я готов держать пари, они уверены: я немедленно побегу к ней, чтобы предупредить. Благородный герой. Благодарная героиня. Нормальный ход для варианта четыре дробь альфа. С Леонида станется. Ага. Значит, надо просто добиться, чтобы Алла сошла со сцены. На время. Пока они не остынут ко всей этой истории, не поверят, что у меня все прошло. Но как ее убрать? Как заставить уехать? Не-воз-мож-но.

Одну секунду! Я включу ее в экспедицию Фарида. Он как раз отправляется через пять дней. Авось за пять дней они ничего не успеют сделать. А Фарид мне не откажет. А если для крепости применить еще алгоритм… Я ведь не могу пустить его в ход ради себя. Но для других… Фу, черт, сам хочу уже Алю замуж выдать. Нет, этого я не сделаю. А Фарид попросит ее на месяц у факультета, ему не откажут.

— Будьте добры, остановите машину у первой телефонной будки… Спасибо.

Я поднял трубку. Твердой рукой набрал номер.

— Фарида Файзуллаевича… Я хотел тебя попросить… Все, что угодно? Диктую, записывай: Московский государственный университет, биолого-почвенный факультет. Тебе не откажут. Потребуй студентку Аллу Фрунцеву. Ага, слышал о ней? Ну, да ты же шахматист. И увези, ради бога. Так вот. От кого я ее спасаю? И ты готов помочь? Сукин сын! От себя, и только. Но она об этом знать не должна. Усвоил?

От автора

В четырех московских квартирах через сутки телефоны проснулись около пяти утра. В четырех квартирах семнадцать человек (в общей сложности) прокляли все на свете и прежде всего того, кто не дает им доспать свое.

И все проклятия сыпались на голову несчастного Алиного брата. Это он поднимал тревогу. Это он звонил ни свет ни заря. Это он не жалел ни своего, ни чужого времени, не говоря уже о здоровье, чтобы породниться с Игорем. Во что бы то ни стало!

И сотрудники НИИМПа с этого момента откровенно забыли о своей основной работе — говоря точнее, о той работе, где они получали зарплату. Один из них добивался, чтобы Аллу не приняли в экспедицию. Другой — отсрочки экспедиции. А третий на случай неудачи принимал меры, чтобы уложиться в оставшийся срок.

Правда, тут же выяснилось, что они не знают, какой из двух основных типов алгоритма применим в данном случае: то есть должна ли Алла знать о любви Игоря. Заведующий сектором гениальности ссылался на стихи западного классика: «Любовь, любить велящая любимым», а также на все тот же счастливый эксперимент, поставленный героями Шекспира над Беатриче и Бенедиктом.

Заведующий сектором бессмертия опирался в споре на изречения восточных классиков, а также на блестящую методику, примененную Жюльеном Сорелем к мадемуазель де ля Моль в классическом романе Стендаля «Красное и черное».

Заведующий сектором предвидения грустно указывал, что считает второй метод более верным, но для него нужно столько времени!

И все время чувствовалась нехватка Игоря. За минувшие месяцы НИИМП к нему слишком привык, участвуй он в разработке этой проблемы, она показалась бы куда проще…

И все-таки спор — неведомо для себя — разрешил именно Игорь, упорно отказывавшийся все это время встречаться с сотрудниками по НИИМПу.

— …Ну, дядя Ига, скажи, на кого похож троллейбус? — теребила меня Алла.

Мне было, честное слово, не до образов и сравнений. Объяснение должно было произойти сейчас — иначе зачем бы так торопился? И откладывать его я не имел ни права, ни возможности. А она радовалась хорошей погоде и тому, что у нее нашелся законный предлог оторваться от занятий, а может быть, и тому, что ее вытащил из дому именно я? Возможен же такой вариант.