Четверо слепых мышат - [3]

Глава 4

— Здравствуйте, дядя Джон! — хором пропели Дэймон и Дженни и принялись радостно скалить зубы, как дурачки, что у них порой случается перед лицом величия. В частности, это происходит с ними в присутствии Джона Сэмпсона.

Джон прошел к холодильнику и стал внимательно рассматривать новейшие творения Дженни. Та попыталась изобразить персонажей нового карикатуриста Аарона Макгрудера, выпускника Мэрилендского университета, ныне публикующегося в нескольких периодических изданиях. Хью и Райли Фримэн, Цезарь и Джазмин Дюбуа — все эти герои были запечатлены на холодильнике.

— Будешь яичницу, Джон? Могу сделать твою любимую болтушку с сыром, — предложила Нана, а сама уже была на ногах. Для Сэмпсона она была готова на все. Это повелось еще с тех пор, когда ему было всего десять лет и мы только что подружились. Сэмпсон уже давно для нее все равно что родной сын. Его собственные родители, пока он рос, большую часть времени пребывали в тюрьме, и единственным, кто занимался его воспитанием, была Нана.

— Нет, нет, — запротестовал он и сделал жест, чтобы она садилась. Однако когда Нана двинулась к плите, тут же сказал: — Да, болтушку, Нана, было бы неплохо. И с ржаным тостом. Я тут совсем оголодал, а никто не умеет приготовить завтрак лучше тебя.

— И это правда, — довольно усмехнулась она и включила газ. — Тебе повезло, что я дама старой закваски. Вам всем повезло.

— Мы знаем, Нана, — улыбнулся Сэмпсон. Потом повернулся к детям: — Мне надо поговорить с вашим отцом.

— Он сегодня увольняется, — сообщила Дженни.

— Я тоже это слышал, — ответил Сэмпсон. — Об этом кричат на всех углах, на первой полосе «Пост», наверное, и в утреннем телеобзоре тоже.

— Слышали, что сказал дядя Джон? — обратился я к детям. — Так что быстренько выметайтесь. Я вас люблю. Брысь!

Дженни и Дэймон удивленно вылупились на нас с Джоном, однако вышли из-за стола, собрали книжки в рюкзаки и двинулись к двери, чтобы отправиться в школу, находящуюся примерно в трех кварталах от нашего дома, на Пятой улице.

— И думать не смейте, чтобы просто так взять и уйти. Сначала поцелуй, — остановил их я.

Они подошли и послушно поцеловали нас с Наной. Потом — Сэмпсона. Мне наплевать, что и как там делается в этом холодном и бездушном нынешнем мире, — главное, что именно так заведено у нас дома. Вполне возможно, что Бен Ладен в детстве недополучил поцелуев.

— У меня проблема, — начал Сэмпсон, как только дети вышли.

— Мне положено это слышать? — спросила Нана, колдуя у плиты.

— Конечно! — заверил ее Джон. — Нана, Алекс, я вам обоим рассказывал о своем хорошем друге, мы дружим еще с армейских лет. Его зовут Эллис Купер, и он до сих пор служит в армии. Или, точнее, служил. Его признали виновным в предумышленном убийстве трех женщин, которое он якобы совершил за пределами базы. Я понятия не имел об этом деле, пока мне не начали звонить друзья. Сам он постеснялся. Не хотел, чтобы я знал. Алекс, до его казни осталось всего три недели.

Я внимательно посмотрел в глаза Сэмпсона, увидел в них печаль и страдание, даже в большей степени, чем обычно.

— Чего ты хочешь, Джон?

— Чтобы ты поехал со мной в Северную Каролину. Поговорил с Купером. Он не убийца. Я знаю этого человека почти так же хорошо, как тебя. Эллис Купер никого не убивал.

— Тебе надо съездить с Джоном, — вынесла свой вердикт Нана. — Пусть это будет твоим последним расследованием. Обещай мне, что сделаешь.

Я обещал.

Глава 5

К одиннадцати часам утра мы с Сэмпсоном уже ехали по шоссе I-95. Там наша машина оказалась плотно зажатой между бесконечными караванами мчащихся, лязгающих, изрыгающих дым грузовиков с прицепами. Впрочем, поездка оказалась для нас удобным случаем наверстать упущенное в общении. Последний месяц мы с ним оба были заняты, но у нас было правило: регулярно сходиться вместе, чтобы вдоволь наговориться. Так повелось еще со времен нашего детства, которое прошло в округе Колумбия. Фактически единственный период, что мы были врозь, — это когда Сэмпсон два года служил в Юго-Восточной Азии, а я учился сначала в Джорджтаунском университете, затем — в университете Джонса Хопкинса.

— Расскажи мне об этом твоем армейском друге, — попросил я. Я сидел за рулем, а Сэмпсон занимал пассажирское место, отодвинувшись назад, насколько позволяло пространство. Коленки его торчали вверх, упираясь в приборную доску. Тем не менее ему каким-то образом удавалось производить впечатление человека, устроившегося с комфортом.

— Когда я с ним познакомился, Купер уже был сержантом, и уже тогда, по-моему, отдавал себе отчет, что так им и останется. Его это не задевало, он любил армию. Мы вместе служили на базе в Форт-Брэгге. Купер обучал нас тогда строевой подготовке. Как-то раз он продержал меня на карауле четыре уик-энда подряд.

Я насмешливо хмыкнул:

— Это именно тогда вы сдружились? Совместные уик-энды в казармах?

— Тогда-то я ненавидел его крутой характер. Мне казалось, что он ко мне нарочно придирается. Ну понимаешь — выделил меня из прочих за мой рост. Потом наши пути снова переплелись во Вьетнаме.

— А тогда он уже пообмяк? Когда вы встретились во Вьетнаме?