Четверка червей - [59]

— Ну, и?..

— Но что произошло в действительности? Блайт была убита — но не одна. Джек был убит тоже. Что заставило убийцу изменить свои планы? Что заставило его убить не только Блайт, как он намеревался вначале, но также и Джека — того самого, кто бил им предназначен на роль обвиняемого в убийстве?

Оба молча и хмуро глядели на него.

— Вот это, как мне кажется, и есть самый главный вопрос, возникающий в цепи событий. Ответьте на него — и я уверен, вы окажетесь на пути к объяснению всего остального!

— Ответишь на это, как же, — пробормотал Лу в свой стакан с коньяком. — Я продолжаю утверждать, что это все чепуха и вздор!

— Но вот чего я никак не пойму, — настаивал Тай. — Почему все-таки дата убийства была перенесена на более ранний срок? Почему Смит поспешил со своим преступлением? Мне кажется, он мог бы подождать, пока прибудет пиковый туз, и тогда уже убить их обоих. Но он так не сделал. Он нарушил собственное расписание, нарушил весь тщательно продуманный механизм пересылки писем, разработанный им же самим. Почему?

— Обстоятельства, — кратко ответил Эллери. — Видите ли, убить двух людей значительно труднее, чем одного. А свадебное путешествие в вашем самолете предоставило «Смиту» возможность убить сразу и Джека, и Блайт, чего он никак не мог упустить.

— Однако в силу тех же обстоятельствах замысел обвинить отца в преступлении провалился, и убийца знает об этом!

— Конечно, но что ему остается делать теперь? Попытаться вернуть неотправленные конверты, уничтожить подкинутый в гардеробную Джека листок со значением карт, выкрасть свое письмо из картотеки компании международных пересылок? Как Лу правильно предположил, он, очевидно, прикинул сравнительно степень риска и решил ничего не предпринимать.

— По крайней мере, у нас теперь достаточно фактов, чтобы убедить Бонни в абсурдности ее подозрений против отца. Он был всего лишь одной из жертв, и только. Квин, не могли бы вы…

— Чего бы я не мог? — очнулся Эллери от глубокого раздумья.

— Не могли бы вы рассказать обо всем Бонни? Оправдать отца перед ней?

Эллери почесал подбородок:

— И вас тоже, насколько я понимаю?

— Н-ну… да.

— Не беспокойтесь ни о чем, Тай, — с неожиданной горячностью сказал Эллери. — Выбросьте из головы события последних дней. Займитесь спортом. Или отправляйтесь на пару недель куда-нибудь на природу. Почему бы не устроить себе небольшие каникулы?

— Уехать из Голливуда… сейчас? — хмуро уставился на него Тай. — Ни в коем случае!

— Не делайте глупостей. Вы здесь только мешаете.

— Квин прав, — вмешался Лу. — Картина закрыта, и я уверен, что Бутч не станет возражать против твоего отпуска. Ведь он, в конце концов, помолвлен с Бонни.

Тай усмехнулся и встал со стула.

— Пошли?

— Пожалуй, я еще немного посижу здесь и поразмышляю. — Эллери украдкой взглянул на часы. — Обдумайте мое предложение, Тай. Нет, оставьте чек, я сам рассчитаюсь!

Лу с чувством прижал бутылку к груди, потянувшись свободной рукой за шляпой:

— Ты настоящий друг!

Тай устало помахал рукой и молча вышел, Лу не совсем уверенной походкой последовал за ним.

А мистер Квин остался сидеть и размышлять с необычно взволнованным выражением своих обычно невозмутимый глаз.

Глава 14 Мистер Квин — противник браков

Ровно без десяти час Бонни скользнула в «Браун Дерби», тревожно оглядываясь и со странной поспешностью бросилась в кабинку Эллери.

— Эй, в чем дело? — удивился Эллери. — Вы словно чем-то напуганы до смерти?

— О, так оно и есть! Меня преследуют! — Ее широко раскрытые глаза с беспокойством уставились поверх низкой дверной перегородки кабины.

— Неуклюжие олухи, — пробормотал Эллери себе под нос.

— Что вы сказали?

— О, я имел в виду, что во всем, очевидно, виновато ваше разыгравшееся воображение. Кому понадобилось вас преследовать?

— Не знаю… Разве что… — Бонни неожиданно замолкла, сдвинув брови так, что они почти сошлись на переносице. Затем она молча покачала головой, словно отбрасывая ненужные мысли.

Сегодня вы выглядите особенно прелестно!

— Но я уверена… Большой черный закрытый автомобиль…

— Вам следует постоянно носить только яркие наряды. Бонни. Они поразительно сочетаются с цветом вашего лица!

Бонни скупо улыбнулась, сняла шляпку и перчатки и провела ладонью по лицу, словно кошка лапкой.

— Оставьте мой цвет лица. Дело не в нем. Я просто не хочу носить траур. Это… это смешно и глупо! Я никогда не признавала траура. Черное платье похоже на… рекламную афишу! Я постоянно воюю с Клотильдой по этому поводу. Просто ужас какой-то’

— Вот именно, — поддакнул Эллери. Бонни наложила очень легкий макияж — только чтобы скрыть бледность и крохотные мелкие морщинки вокруг глаз, потемневших от недосыпания.

— Я не обязана слоняться вокруг да около, объявляя всему миру о том. что потеряла маму, — глухо продолжала Бонни. — Эти похороны… о, они были страшной ошибкой! Они не вызвали во мне ничего, кроме отвращения. Я ненавижу себя за то, что согласилась на них!

— Ее надо было похоронить, Бонни. И вы знаете Голливуд.

— Да, но… — Бонни усмехнулась и произнесла неожиданно веселым голосом: — Не будем печалиться! Можно мне чего-нибудь выпить?

— В такую рань?