Четники. Королевская армия - [62]

Усташи начали истреблять и изгонять сербов фактически сразу же после прихода вермахта — с юнца апреля. При этом изначально нацисты под держали усташей в их политике геноцида против сербов. 16 мая 1941 г. Гитлер одобрительно отозвался о стремлении к «сокращению чрезвычайно сильного сербского меньшинства в Хорватии», указав министру иностранных дел Риббентропу на возможность вместо изгнанных сербов депортировать в Хорватию около 200 тыс. словенцев из германизируемых Нижней Штирии и Южной Каринтии. Во время встречи с Павеличем в Бергхофе 6 июня Гитлер рассказал об этом плане и дал рекомендацию: «Если хорватское государство действительно хочет быть долговечным, оно должно в течение 50 лет проводить политику национальной нетерпимости». Таким образом, фюрер фактически санкционировал массовое уничтожение сербов. Вскоре после возвращения поглавника, 22 июня, хорватский заместитель А. Павелича М. Будак заявил на публичном собрании, что треть сербов будет депортирована из страны, другая треть уничтожена, а оставшаяся обращена в католичество. До 1942 г. из Хорватии было выслано в Сербию около 400 тыс. человек, а их имущество разграблено. Согласно победной реляции архиепископа А. Степинаца папе римскому, на 8 мая 1944 г. 240 тыс. сербов перешли в католичество (большинство из них вернулись в православие после 1945 г.). Католическая церковь активно вступила в процесс перекрещивания, исходя при этом из принятого в июне 1941 г. закона о запрете перекрещивания лиц с высшим и средним образованием, а также учителей, торговцев, зажиточных ремесленников, богатых крестьян и православных священников. Эти группы населения считались носителями «сербского сознания», не способными превратиться в истинных хорватов; им предстояло либо покинуть страну, либо умереть. Усташи обогнали своих учителей-нацистов, приступив к уничтожению заключенных в лагере смерти Ясеновац еще до того, как немцы решили «окончательно решить еврейскую проблему». Не поддаются статистике действия так называемых «диких усташей», то есть местных активистов усташского движения, создававших территориальные отряды и вырезавших сербские села безо всякой милости. Согласно самым скромным подсчетам прохорватских западных историков, усташи, таким образом, убили около 325 тыс. сербов[251]. На территории НГХ из примерно 700 православных священников и монахов были убиты 217 и высланы в Сербию 334. Такое поведение не могло не вызвать ответной реакции сербов, причем волна возмущения была столь мощной (именно из этого источника черпали свои резервы и партизаны, и четники до 1943 г.), что даже немцы в 1942 г. были вынуждены приказать А. Павеличу успокоиться и прекратить притеснения сербов, но смирить народный гнев так и не удалось[252].

Первой волна восстания поднялась в Герцеговине. В отличие от остальных восстаний на территории Югославии, это произошло еще в июне 1941 г., до нападения Германии на СССР. Речь идет о вспыхнувшем 3 июня 1941 г. спонтанном (без организации и офицеров) выступлении людей, протестующих против насилий усташской администрации, которое местные гарнизоны усташей попытались «по немецкому рецепту» утопить в крови, чем еще больше разозлили восставших. При этом восстание проходило в оккупационной зоне итальянцев, не имевших особой причины вмешиваться и защищать от повстанцев хорватскую администрацию, что не осталось незамеченным сербскими повстанцами[253]. При этом 22 июня 1941 г. было воспринято сербскими повстанцами и усташами по-разному. Первые были искренне уверены в победе России и усилили натиск, вторые, ожидая победы Германии, решили ускорить «решение проблемы православных». В конце июля вспыхнула Босния, где также началось восстание сербов против усташей. К началу сентября повстанцы в Боснии держали в своих руках волости Сребреница, Власеница, Рогатица и Зворник, а в Герцеговине — горные дороги и перевалы в волостях Гацко, Любинье, Билеча, Требине и Невесинье. Сербские повстанцы любили бравировать красными знаменами, зная, как они раздражают усташей, и в то же время с особым пиететом относились к довоенным знаменам четнических сообществ, которые также выводили из себя хорватов и мусульман. Идеи коммунистов и националистов пока еще не сталкивались друг с другом, хотя практика восстаний уже выдвигала неразрешимые вопросы.

Исходя из требований ИККИ о борьбе с оккупантами, коммунисты требовали ужесточения отношения к итальянцам, в то время как большая часть повстанцев из народа закономерно видели своих главных врагов в усташах, проецируя эту идеологическую матрицу на всех хорватов и мусульман. Итальянская оккупация представлялась как малое зло, а выступление против итальянцев — как бессмысленная провокация, поскольку было известно, что итальянцы активные противники кровавых бесчинств усташей. Так, например, когда хорватский представитель в Дубровнике попросил у местного итальянского гарнизона помощи против повстанцев, «.. генерал Амико, командир дивизии, очень сердился и сказал, что командующий 2-й армией не будет помогать в то время, как в Мостаре, Тилече, Столцу и Гацко стоят хорватские роты и усташи режут невинных людей, вызывая этим возмущения и репрессии»