Чет и нечет - [7]

Он перебирал в памяти аульную родню: кто?

…Еркин слез с отцовской приземистой лошаденки, подошел к старшему брату. С ним приехал на дорогом породистом коне широкий в плечах табунщик.

- Агай, - Еркин обратился к старшему брату, как положено у казахов, - агай, это Исаб #233;к.

Исабек казался на вид взрослым семейным мужчиной, но ему было только восемнадцать лет; он работал помощником у своего отца, дальнего родича Садвакасовых. Кенжегали вспомнил, как много лет назад приезжал в Чупчи и видел у юрты родича туповатого малыша, почти не умеющего говорить в свои три года. Позднее развитие речи, а значит, и ума случалось у детишек, растущих в юрте чабана без игр с ровесниками и общения с людьми. Поговорив теперь с Исабеком, Садвакасов пришел к выводу: очень неразвит, очень… Он все с большим практическим интересом приглядывался к плечистому парню: вот и помощник отцу взамен Еркина.

Обласканный знаменитым родичем, Исабек ускакал, не помня себя от радости.

В степи темнело, резче потянуло запахами сгрудившейся на ночь отары. Мусеке в длинном тулупе вышел из юрты, легко вскочил в седло, потрусил в степь: вечный всадник с сойлом* в руках, полы тулупа прикрывают лошадиный круп.

* Пастушья палка.

- В Нью-Йорке к нам подходил несчастный человек. Русский. Эмигрант. Спрашивал, нет ли у нас с собой горстки земли с родины. Он хотел отнести русскую землю на могилу матери. Я подумал, что наш кочевой народ не придавал земле такого символического значения. Священной считали землю аллаха. По старинной легенде, чтобы напомнить казаху о родине, ему послали емшан - степную полынь. Сейчас люди всё больше интересуются древними обычаями, жизнью предков. Один мой институтский товарищ - он теперь большое начальство - ездил к себе в аул, привез дедово седло, повесил в кабинете. Финская мебель, африканские маски, чешский хрусталь, дедово седло… Это уже не обычай. Это - другое. Интерьер. - Кенжегали говорил медленно, словно и не с Еркином - с самим собой. И сам себя перебил: - Мы с тобой давно не виделись. Ты вырос… - Это были верные, но пустые слова. - Как отец? Не болеет?

- Шишка весной распухла на ноге. Сак #233;н Мамутович вырезал.

- Почему не повезли отца в Алма-Ату?

- Доспаев сказал, что никого беспокоить не надо.

- Ты тоже упрямый? Как и отец?

- Не знаю.

- А как вон та звезда называется, знаешь?

- Пастуший кол! - с вызовом ответил младший. - Другое название есть: Полярная звезда. Пастуший кол верней. Все звезды ходят по кругу. Кол всегда на месте, две лошади к нему привязаны.

В небе вызвездило по-степному: негусто, неярко.

- Смотрите, агай! - обрадовался Еркин. - Вон спутник летит!

Меж россыпи звезд торопилась одна, ничем не отличимая, кроме движения.

- Агай, вы бывали в Байконуре?

- Я знаю тот Байконур, где шахты. Старый - там до революции англичане хозяйничали. А космодром только так называется. Он от старого Байконура далеко, и туда никого не пускают.

- А-а… - протянул Еркин.

- Я вижу, отец водит дружбу с этими, из военного городка.

- Полковник Степанов часто приезжает. Интересуется, какая юрта у чабана, какая работа. Сказал отцу: дороги надо строить в степи. Первое условие цивилизации.

- Еще что советовал? - Кенжегали чувствовал: Еркин заговорил о чем-то для него важном.

- Не понимает, зачем нужен в животноводстве зимний отгон. Несовременный метод хозяйствования. Запасти кормов на всю зиму - не понадобится чабану гонять овец по снегу, мерзнуть на ветру.

- Что ему отец ответил? - Кенжегали неожиданно ощутил: его задевает за живое.

- Спасибо сказал за добрый совет. Как будем выполнять, сказал, не знаю. Ученые зоотехники норму придумали такую - одна овца на двадцать гектаров. Кто скажет - много, кто скажет - мало. Трава бывает густая, бывает совсем плешивая. - В голосе Еркина старший брат слышал отцовские интонации. - Овца ходит, траву щиплет. Густую, плешивую - какая есть. Другой работы овца не делает. Утром щиплет, днем щиплет, вечером щиплет - целый день. Отпуска у председателя не просит, зубы на ремонт не ставит, запасных частей овце не надо. Сама не заметила - двадцать гектаров за год выщипала. Кто за нее так сделает? Кто двадцать гектаров плешивой травы машиной ощиплет? Кто в кошару принесет?.. Так отец Степанову объяснил. Полковник смеялся: век живи - век учись…

- Я вижу, ты и сам много думаешь о том, как дальше жить чабанам? - осторожно спросил Кенжегали.

- Все чабаны думают дальше жить. Встречаются на зимовке, на джайляу. Ребят много - все с отцами работают. Ночью соберемся, разговариваем. Сказки старые вспоминаем… Отчего на луну долго глядеть нельзя? Если луна успеет сосчитать твои ресницы - ты умрешь. Сидим, рассуждаем. Спутник увидим - начнем про космос говорить, тоже интересно. Однако сколько о небе ни говори - все равно на землю вернешься. Спорим, красиво ли станет на земле, если всюду поля распашут, сады вырастят? Или, может быть, разная природа нужна: степи, пески, озера горькие. Волк тоже нужен, гюрза, каракурт… Сайгак нужен, а он здесь живет, где пески и озера горькие… Заяц… Песчаный или русак… Раньше у нас в степи только песчаный водился. Теперь русак пришел. Кудайбергенов-старик увидел - не поверил. Я тоже русака видел. Он сюда с запада идет. Ученые подсчитали: за год продвигается на сто километров. Нравится русаку наша степь.