Честь семьи Прицци - [30]

— Отлично, детектив. И что же произошло? Я надеюсь, вы заявились ко мне в четыре часа утра не за тем, чтобы сделать комплимент?

— Конечно, нет, — в тон ему заметил Вуд. — По крайней мере, не только. Ты знаешь некоего Луиджи Наробино?

— Никогда не слышал о нем, — пожал плечами Чарли. — Нет.

— Да что ты? В самом деле? — детектив чуть покачивался на носках, наблюдая за ним, улавливая малейшие изменения в голосе, выражении лица. — А вот по нашим сведениям, он состоял как раз в вашей команде. Работал у Прицци охранником и держал частное детективное агентство. Не вспомнил?

Чарли наконец сообразил. Имя Луи Наробино всплыло в мозгу как вспышка. Доминик с отцом недавно что-то говорили о нем. Что?.. Осведомитель! Он что-то там «спел» федералам, а кто-то из копов сообщил нам! Черт возьми. Точно! Значит, парня убрали. Кто? Нет, ему не жаль этого говнюка. Если бы не «стучал» — дотянул бы до старости. Но… Кто же его убил?

Все эти мысли промелькнули в голове Портено за долю секунды, а в следующую он уже улыбнулся и безразлично протянул:

— Если бы вы знали, детектив, сколько их работает охранниками. А уж сколько держит детективные агентства… Фиу-у-у-у… — Чарли махнул рукой, словно говоря: «Если бы я их всех помнил, у меня голова бы лопнула.» — И что же случилось с этим бедолагой? Ах, да! Вы же из отдела по расследованию убийств…

— Вот именно, Портено, вот именно, — Джордж Вуд немного наклонил голову к плечу. Глаза его стали цвета льда. — Знаешь, маленькая неприятность. Его, действительно, убили. Это ты верно догадался. Но вот то, КАК это было сделано, позволяет предположить, что в деле замешана мафия. А уж то, что в момент убийства рядом стояла машина Прицци, и вовсе портит картину. Не так ли, Портено?

— Ну, во-первых, детектив, то, что машина случайно оказалась рядом в момент убийства, еще ни о чем не говорит. Америка, слава богу, свободная страна, и каждый может делать в ней то, что захочет, если это не противоречит закону. А прогулка на машине, насколько мне известно, не подпадает ни под одну статью уголовного кодекса, не так ли? А, во-вторых, что значит, «то, КАК это было сделано, позволяет предположить…»? Его из базуки продырявили, что ли?

— Ладно, — вдруг ощерился белыми ровными зубами детектив Вуд. — Хватит нести здесь разное дерьмо. Где ты был с часу до двух ночи?

Вопрос прозвучал резко, как пистолетный выстрел. Возможно, коп надеялся застать Чарли врасплох, но просчитался. Чарли не убивал Луи Наробино и остался абсолютно спокойным. Пожав, в который раз, плечами, он ответил:

— На свадьбе. Выходила замуж одна из внучек дона.

— Ну конечно, — недобро ухмыльнулся детектив, поворачиваясь к напарнику. — Стоит мне спросить этих ребят, чем они занимались в момент убийства, тут же выясняется, что вся эта компания дружно отплясывала «джигу». При этом, заметьте, в одно время и в одном месте.

— Что ж поделать, детектив, — Чарли улыбнулся еще шире.

Он уже понял: у копов ничего нет. Будь в лапах «буйволов» хоть какая-то зацепка, разговор проходил бы совершенно иначе.

— Так уж получилось. Все вместе и в одно время. Конечно, вас бы больше устроило, если бы эти ребята поджидали копов на месте преступления, строча признание и с пушками в руках, а?

— Ладно, хватит. — Вуд вновь посмотрел на него. Твердо, не мигая. — Пойдешь с нами, Портено. Ты арестован.

— О’кей, — хмыкнул Чарли, снимая с вешалки плащ. — Но учтите, за мной ничего не числится. Вспомните это, когда начальство устроит вам грандиозную взбучку. А уж мой адвокат позаботится о том, чтобы именно так и произошло.

— Хватит болтать, пошли.

Чарли спокойно вошел в лифт и встал рядом с молчаливым напарником Джорджа Вуда.

* * *

Солнце еще не взошло. Однако небо из лилово-черного стало грязно-серым, с едва заметными блеклб-розовыми вкраплениями. Утро торопилось оповестить людей, что оно на подходе. По улицам уже сновали машины, развозя утренние газеты, заказы в магазины и полуфабрикаты в маленькие закусочные. Редкие прохожие возвращались с ночной смены. Лишь рядом с семьдесят четвертым полицейским участком кипела жизнь. Каждую минуту подъезжали патрульные «плимуты», полицейские и детективы в штатском входили в участок, усталые и помятые после тяжелой работы, или, наоборот, выходили из него, толкая тяжелые двери, растворяясь в туманном предрассветном Нью-Йорке.

Через час-другой все изменится. Солнце, начинающее свой дневной путь, окрасит улицы и дома тысячами красок. Утренние, радостные лучи заполнят город, стирая с его лица выражение продажной девки, ночной жрицы любви. Придет время суеты и бега. Гонки длиной в двенадцать часов, пока тьма вновь не накроет Нью-Йорк черным покрывалом. И тогда он успокоится. Бег сменится ленивой развязностью шлюх, небрежно-нагловатой скороговоркой пушеров и мягкой поступью подозрительных типов, шляющихся по лабиринтам улиц, подняв воротники плащей и надвинув шляпы на глаза так, чтобы поля скрывали лицо. Нервным, злобно-агрессивным натиском уличных «воинов», членов подростковых банд. Шатающейся походкой подгулявших забулдыг. Грязно-вонючими бездомными, торопящимися устроиться на ночлег в теплом желудке подземки. Город наполнится ими, как кухня в гарлемских трущобах — тараканами.