Честь семьи Прицци - [29]

Одним словом, он стоял и вспоминал о ней, когда вдруг ему в голову пришла интересная мысль…

Все проще простого! Нужно позвонить Мейроуз! Она крутится со всякими «шишками», с большими ребятами, и будь он проклят, если ей не известно, КТО эта леди…

… И поняв это, Чарли пошел за телефоном. Он быстро набрал номер, молясь о том, чтобы Мэй не понесло после банкета по каким-нибудь знакомым, у которых вечеринка длится до тех пор, пока не взойдет солнце и не наступит следующий день, либо пока все не упьются до чертиков.

Гудки звучали долго и нудно, разбиваясь о мембрану и заставляя Чарли морщиться как от зубной боли. Прошло не меньше пяти минут, трубку все-таки сняли, и чей-то явно не очень трезвый и от этого лениво-развязный голос протянул с ярко выраженным южным акцентом:

— Аллооооо…

— Мэй?

Голос в трубке на секунду умолк, а затем вальяжно и пьяно произнес:

— А ее нет, но… Я могу что-нибудь передать ей.

Чарли показалось, что запах алкоголя просачивается сквозь мили и мили телефонных проводов и выплывает из трубки, резко и неприятно. Он даже поморщился, настолько сильным было ощущение.

— А кто это говорит?

Вопрос повис в воздухе, но через несколько секунд Чарли расслышал веселый смешок.

— Это ее гувернантка…

— Хорошо, — вздохнул он. — Послушайте, очень важно, чтобы Мейроуз сообщила Чарли Портено имя, адрес и телефон женщины, которая была на свадьбе в лавандовом платье. Высокая блондинка. Передайте это, и десять долларов с меня.

— Хорошо, — согласился голос. — Только не забудьте об этом. Меня зовут Пичез.

— Отлично, Пичез. Скажите мисс Прицци, чтобы она позвонила мне в любое время. Когда бы она ни пришла. Хорошо?

— Меня зовут Пичез, — с пьяной настойчивостью повторил голос. — Пичез.

— О’кей, Пичез. Я понял.

Чарли торопливо положил трубку. Уф, ему даже стало жарко. В голове тут же возник расплывчатый образ худосочной пуэрториканки, разумеется, пьяной до состояния «риз». В измятом белом халате девушка валялась на узком диване Мейроуз, задрав ноги на журнальный столик, стоящий тут же, рядышком. В одной руке Пичез держала трубку, во второй — початую бутылку виски «Джони Уокер». Сильно початую. В ней, должно быть, не больше половины. Нет, наверное, даже много меньше. Скажем, на донышке. По крайней мере, ее голос звучал именно так. Вечер полон сюрпризов. Черт! Он бы даже не удивился, если бы сейчас открылись створки лифта, из него вырвалась бы целая свора полицейских и предложила пройти с ними. Обвинение? Что-нибудь пустячное, вроде азартных игр на улице.

(Скажем, «Три листа». Вот именно. Он раздел до нитки обширянного забулдыгу, забрав у бедолаги его драные штаны, пропахшие мочой и блевотиной.

Конечно, шеф. Вон они, сушатся у меня в ванной. Я как раз собирался в них завтра на прием к Президенту. Поверьте, шеф, только с этой благородной целью… Каюсь, каюсь, каюсь…)

Чарли улыбнулся и пошел в квартиру. Вечер выдался настолько «приятным», что не мог закончиться просто так. Определенно.

Его домик, уютный и чистый, ласкал взгляд. В нем Портено чувствовал себя действительно спокойно. Сколько он мучился, пока квартира приобрела этот, окончательный, вид. Несколько дизайнеров трудились над ней месяц. Зато, в конце концов, она стала именно такой, какой и представлял ее Чарли.

Однако сегодня ему до безумия захотелось, чтобы рядом с ним здесь кто-то был. Одиночество заполнило грудь. Оно росло, как снежный ком, становясь с каждой секундой все больше и больше.

Когда ему захотелось завыть, вдруг коротко звякнул звонок лифта. Чарли обернулся и уставился на отделанные пластиком створки. Они с легким шипением отошли в стороны.

— Чарли Портено? — спросил человек, выходя из лифта.

Чарли окинул его быстрым взглядом. Опрятный, но не очень дорогой коричневый костюм, белая рубашка в желтую полоску, темный галстук, туфли, вероятно, еще утром начищенные и блестящие, забрызганы грязью.

_(Тебе не приходится слишком долго сидеть на одном месте, приятель.)_

В руках человек сжимал шляпу, а через локоть был переброшен бежевый плащ.

«Буйвол»[6], — решил Портено. Интересно, что ему от меня нужно? И тут же улыбнулся, вспомнив шутку о «трех листиках».

За спиной парня, в кабине, стоял второй. Выглядел он не лучше напарника. Серый, как церковная мышь. Разве что плечи, распирающие пиджак, могут запомниться. Но и только.

— Чарли Портено? — вновь спросил первый, выходя из лифта.

Чарли кивнул, давая понять, что он — это, и правда, он, а не привидение, шляющееся ночью по дому одинокого холостого сицилийца американского происхождения.

— О’кей, — кивнул «буйвол». — Я — детектив Вуд. Семьдесят четвертый полицейский участок. Отдел по расследованию убийств.

Ого, убийство, это нечто гораздо более серьезное, чем «три листика». Чарли посмотрел в холодные глаза детектива. Тот внимательно наблюдал, оценивая степень волнения Чарли.

_(О-о-о, дудки, приятель. На этот фокус меня не поймаешь.)_

— Да? Ну, может быть, тогда предъявишь свой жетон? — усмехнулся Портено.

— Я смотрю, ты тертый парень, верно? — недобро осклабился детектив.

— А ты думал? Так как насчет жетона?

— О’кей, — Вуд снял с пояса жетон и предъявил Чарли.