Честь и верность - [81]

Фрейзер заколебался:

– Не понимаю, о чем вы…

– Я не мог сказать вам… Вы же знаете, что я чувствовал… раньше. – Голос Дювалье дрогнул. – Черт возьми, капитан, да спросите, наконец, у Кенига. Днем раньше мы обсуждали с ним детали плана. Я собирался рассказать вам, когда все тонкости будут отработаны. И, кстати, магрэп-генераторы совершенно не понадобятся…

– Вы всерьез полагаете, что сможете нарушить их общение между собой?

– Да, я уверен в этом. Позвольте только дойти до медицинского центра. Приставьте, наконец, охрану, если хотите.

– У меня нет людей, чтобы приставить к вам конвой, лейтенант! – ответил Фрейзер. Неохотно, терзаемый сомнениями, он подошел к камере и открыл дверь. – Ваш друг Барнетт оказался предателем. Надеюсь, что я не совершу ошибку, поверив вам.

– Не совершите, капитан, – тихо ответил Дювалье. В его глазах не было больше ненависти, они излучали благодарность и решимость. – Не совершите…

– Стреляет родненькая! – вопил Карацолис, перемещая рычаги пульта управления. Снаряд автоматически скользнул в патронник, в ушах грека зазвенело от оглушительного металлического грохота. Секундой позже дуло плазменной пушки с шипением выплюнуло раскаленную плазму. Башня нагрелась от закипевшей в пазухах вокруг ствола и затвора пушки воды.

Из комлинка послышался голос Башара, находящегося в водительском отсеке.

– Копейщик! Там у них передвижное штурмовое орудие. Класса «Горгона»… одна из тех старых ШММ тоэлджуков.

– Да-да, припоминаю, – подтвердил Кара'цо-лис. – Помнишь, как мы столкнулись с такой во время операции на Эмбле?

– Там, возле шлюза, разгорелось целое сражение… Два фактор-стрелка погибли. Пытались подбить эту штуку, – прокомментировал Башар. – Получится ли у нас?

– Координаты?

Башар быстро ввел цепочку цифр.

– Два-пять-один. Над самым шлюзом, – закончил он.

– Это дерьмо, из которого мы сейчас будем стрелять, чертовски плохо разгоняет плазму, – проговорил Карацолис, прислушиваясь к скрежету в механизме. – Можно неплохо поджарить водяных, но вот «Горгону»… – Он сделал оборот в кресле, пробежал пальцами по ряду переключателей на пульте.

– Так, грендель-снаряды[50]. Наводка на цель… Огонь! – и он надавил кнопку пуска.

Реактивный снаряд плавно скользнул с пускового рельса, плюхнувшись в воду, словно хищник, устремившийся за добычей. Карацолис, не дожидаясь взрыва, сделал второй выстрел. Потекли долгие секунды…

Как только из воды показалась первая ракета, сержант Трент распластался на земле за баррикадой из магрэп-генераторов, изо всех сил крикнув:

– Ложись!

Легионеры и штатские, не медля, последовали его примеру. Грендель-ракета вошла почти перпендикулярно в нос массивной «Горгоны», превратившись в многоцветный огненный шар. Оплавленные осколки градом застучали по внутреннему двору крепости. Кормовая часть «Горгоны» приподнялась, толкаемая по инерции магрэп-полями, затем раскололась. Вторая ракета довершила дело.

Пожилой сапер МакАлистер торжествующе завопил. Его крик подхватили остальные легионеры и даже некоторые штатские. Трент вскоре опомнился и, подняв ФЕК, выстрелил в кочевника, пытающегося перелезть через парапет. Поднявшись на ноги, он позвал:

– Эй, Паскаль. Отправляйся с лэнсами к внутренней стене! Капитан передал, что Гарсии требуется помощь!

Битва продолжалась.

Энтони Дювалье ворвался в медицинский центр, оттолкнув бросившегося к нему плотного медика в залитом кровью халате. Увидев его, доктор Рамирес обеспокоенно посмотрел на своих помощников:

– Остановите лейтенанта! Он сбежал с гауптвахты! Кто-нибудь прикройте капитана Хоули!

Дювалье остановился.

– Меня выпустил капитан Фрейзер, – быстро объяснил он. – Мне необходимо немедленно видеть того добровольца-разведчика, доктор… Оомуура. Пожалуйста! Верьте мне!

Рядом с доктором уже стояли два сотрудника с ФЕКами в руках, вид у которых был далеко не медицинский. Никто не собирался верить ему… Дювалье понимал, что это не их вина. Поступок Фрейзера вызвал у всех вполне понятное недоумение, выглядел странным. Да и кто станет доверять человеку, который поднял мятеж против Легиона? Мятеж, считавшийся единственным непростительным грехом в месте, известном как пристань для отщепенцев общества.

Дювалье перехватил взгляд отца Фицпатрика:

– Падре! Даю слово чести… Перед Богом я говорю правду. Поверьте мне!

Фицпатрик нахмурился. Ему не больше, чем другим, хотелось верить словам Дювалье. Но они с лейтенантом были друзьями, и, насколько помнил святой отец, Энтони никогда не кривил душой. Священник кивнул.

– Отпустите его, доктор, – тихо сказал он.

Неохотно присутствующие подчинились приказу падре. Они поверили, но не лейтенанту Дювалье, а авторитету священнослужителя. Стыд горел в душе, но Дювалье постарался на время забыть о своих чувствах и поспешил в палату, где лежал Оомуур.

Он нашел добровольца склонившимся над кроватью одного из тяжелораненых. Очевидно, выздоравливающие пациенты помогали доктору оказывать помощь поступающим с места битвы.

– Лейтенант! – воскликнул водяной, в голосе его послышалось удовлетворение. – Неправильный Голос делать мы сейчас?

– Да, да… сейчас. Это крайне необходимо, – ответил Дювалье и жестом показал Оомууру на выход. – Нам нужно сделать все очень быстро, Оомуур!