Честь и долг - [39]

— Первый полк правильно сделал! — снова вступил высокий, с оспинками. Они большевиков послушали, те знают, что делать…

"Однако, — подумал Федор, — что-то разговорились "серые герои"! Но в общем они и правы! Разве можно посылать полки в наступление на пулеметы и проволоку без подготовки гренадерами и артиллерией ясным днем?!"

В его мысли проник визгливый голос маленького солдатика:

— Хоть бы конец войны или бы конец света! Терпели-терпели и ожидали осень — может, замирение выйдет. Ан опять нет мира. Мы атакуем, а нас давно уж поджидают и истребляют как насекомую тварь, а начальству нашему за это награду дают… Пущай и дурь наша просветлеет…

Федор хотел было рявкнуть на смутьяна, но тут от батальонного прибежал стрелок связи и передал записку:

"Приказано отводить роты. Частями и незаметно от немцев. Румянцев".

Федор отдал необходимые команды, и рота цепью начала отходить к окопам. Немцы прекратили обстрел. Не то они решили сберечь снаряды, не то отдавали должное безрассудному порыву русских войск.

Молча шли солдаты мимо своих товарищей, распростертых мертвыми на снегу. Убитым или раненым оказался каждый второй. Но, как стало известно позже, не на всем Рижском фронте наступление прошло так бессмысленно и неудачно. Хорошо действовали латышские части Бабитской группы. С ночи были высланы разведчики и гренадеры, проделаны проходы в проволочных заграждениях противника, и неожиданной атакой захватили на рассвете две линии немецких окопов.

6-й Сибирский корпус также сумел продвинуться, уничтожив артиллерией проволоку немцев. Командующий 12-й армией Радко-Дмитриев прекратил наступление и отдал приказ "прочно утвердиться на занятых новых позициях".

"Выиграв пространство, — говорилось в его приказе, — мы сократили наш фронт на 5 верст, выдвинувшись вперед на 2–5 верст". Столь малый успех стоил русским войскам двадцать три тысячи убитых, раненых и пленных. В реляции говорилось также о причинах неудачи: неучет климатических и топографических условий, бессистемная артиллерийская подготовка, отсутствие разведки, связи и взаимоотношения отдельных родов войск.

Операция имела еще один результат: даже в сибирских частях, считавшихся особенно надежными и дисциплинированными, вспыхивали революционные выступления.

19. Петроград, декабрь 1916 года

Естественно, при официантах братья деловых разговоров не вели, судачили о погоде, о приближавшейся межсоюзнической конференции в Петрограде, о том, что Манус из прогерманской клики опять схватил через Кшесинскую огромный подряд на артиллерийские снаряды. Чисто деловое совещание крупных акционеров банка. Пауза освежила господ, и когда официанты унесли чашки, все взоры обратились к Александру Ивановичу Коновалову. Некоторые из гостей знали, что вчера он дал обед в честь Кузьмы Гвоздева, бывшего рабочего-металлиста, меньшевика-ликвидатора, занимавшего пост председателя Рабочей группы при Центральном военно-промышленном комитете. Группа эта была сугубо оборонческая, ее создали для того, чтобы рабочая аристократия помогала банкирам и фабрикантам успешно, без срывов, выполнять военные заказы и разлагать рабочее движение изнутри.

У Александра Ивановича после виски со льдом запершило в горле. Он солидно откашлялся и стал докладывать. Только что казавшееся задумчивым и даже печальным полное бритое лицо Коновалова озарилось внутренней энергией и силой.

Видно было, что Гвоздев и гвоздевцы — его любимое детище.

Коновалов еще задолго до войны получил в купеческих кругах известность своими филантропическими забавами. Он строил для своих рабочих больницы, школы, библиотеки, организовывал благотворительность. Все это создавало ему славу дельца европейской складки и приносило популярность. А главное — очень неплохой барыш, поскольку его рабочие трудились значительно напряженнее и аккуратнее. С момента создания военно-промышленных комитетов Коновалов и обожавший его молодой Терещенко, взявшие руководство ВПК в свои руки, стали носиться с мыслью создать "пролетарскую армию" под своей командой.

Цель здесь была двоякая: во-первых, наладить отношения с рабочими в оборонной промышленности, чтобы они, не дай бог, не бастовали. Во-вторых, таким путем оказать давление на правительство, чтобы оно пошло на уступки Думе, и, наконец, предупредить подлинную народную революцию, которую, как они хорошо видели, готовили большевики.

Александр Иванович открыто инструктировал Кузьму Гвоздева. Теперь он собирался кое-что рассказать о своей с ним беседе.

— Любезные братья, — начал он в благоговейной тишине, — вчера вечером я был в работе с нашим дорогим Кузьмой Антоновичем. Вы знаете, что он возглавляет тот небольшой слой рабочих, которых мы еще можем повести за собой. Он высказал очень серьезную озабоченность бурной агитацией, которую развертывают в последнее время большевики в пользу народной революции…

— Особенно богопротивно, что та самая борьба классов, которую гвоздевцы прекратили в силу своего патриотизма, снова разгорается через забастовки и демонстрации, — вмешался неожиданно Федоров. Его суховатое лицо с окладистой бородой, весь старообрядческий облик купца-банкира дышал праведным гневом против разрушителей-большевиков и рабочих масс, следующих за ними, а не за гвоздевцами. — Извините, Александр Иванович! — обратился он к Коновалову, и тот согласно кивнул ему.