Чесменский гром - [102]

С гибелью «Реал-Мустафы» турок обуял настоящий ужас. Рубя якорные канаты, их корабли, одни под парусами, а другие на буксирах, спешили укрыться в близлежащей бухте у местечка Чесма. Трещали борта, как спички, ломались бушприты, над заливом стоял несмолкаемый вой.

Продолжать бой пытались лишь 100-пушечный «Капудан-паша» и две стоявшие рядом с ним каравеллы, но вскоре бежали и они.

На «Капудан-паше», обрубая канат, забыли в спешке перерубить шпринг, взятый в ретирадный порт. В результате корабль развернуло кормой к «Иерархам».

— Вот так подарок! — изумился Грейг и от всей души влепил полновесный залп, превратив раззолоченную корму «Паши» в груду дров...

Русская эскадра преследовала неприятеля до самой бухты. В четверть пятого пополудни на «Трех Иерархах» подняли сигнал: «Командам обедать». На кораблях свистели к вину и каше.

В шканечном журнале флагманского корабля вахтенный штурман размашисто записал: «Подошед мы в близость стоявших на якорях неприятельских кораблей в местечке Сезми, от оных к N в недальнем расстоянии закрепили фор-марсель, легли на якорь Дагликс, на глубине 27 сажен, грунт — песок, канату отдано 50 сажен...»

Все, можно утереть пот! Пока передышка!

Глава четвертая

И молча в открытые люки...

Чугунные пушки глядят...

                      М. Лермонтов

Немало понервничал великий адмирал, наблюдая с берега за ходом сражения. Успокоился, лишь узнав, что Гассан-бей выбрался живым из этого ада. Потери его флот понес большие, но ведь на все воля Аллаха! Сегодня он гневается, а завтра будет милостив.

Сидя во дворце чесменского правителя, диктовал Един-паша письмо султану: «Мой повелитель! Пишу тебе из бухты Чешме. С начала плавания Аллах послал нам великую удачу. Неверные бежали от нас, как собаки бегут от царя пустыни льва. Мы нашли их у острова Хио, и огонь сражения разгорелся со страшной силой. Я дрался с их главным кораблем. Пламя битвы пылало подобно дьявольскому извержению горы Каф. Адмирал их, будучи не в силах сопротивляться и, боясь плена, решил сжечь свой корабль. По определению высочайшего Бога мой корабль не мог от него отойти и тоже запылал. Употребив тысячу стараний, я едва спасся от смерти...»

Капудан-паша довольно потер руки. Султану незачем знать, где находился его великий адмирал во время сражения.

Теперь надо было послушать своего помощника: как посоветует он поступить дальше?

— Несите ко мне достославного Джезаирли! — велел Един-паша.

Гассан-бея доставили на носилках. Не имея сил подняться, алжирец лишь зло сверкал глазами.

— Ай-ай-ай! — запричитал, глядя на обвязанного разноцветными тряпками разбойника, капудан-паша. — Как несправедлив твой рок, о, храбрейший из храбрых!

Гассан-бей морщился, нестерпимо болела рука, пронзенная проклятым московитом. Великий адмирал меж тем продолжал:

— Аллах еще не определил победы, и чаша весов еще не склонилась ни в одну из сторон. Что думаешь делать дальше, о досточтимый?

Гассан-бей разлепил искусанные губы.

— Великий адмирал! Надлежит скорее плыть из тесной Чешменской бухты в Стамбул. Гяуры устали в сегодняшнем сражении, они растеряны и потрясены. Им не хватит сил остановить нас!

Капудан-паша сразу загрустил: покидать Чесменскую бухту ему очень не хотелось. Вслух он сказал так:

— Нет, мой храбрец! Уйти от московита нам не удастся. Он уже маячит на своих шакальих ладьях у входа, пытаясь пробраться внутрь бухты, но тщетны его мечты! Я поставлю пушки по берегам, а бухту перегорожу самыми сильными кораблями. Долго торчать московит здесь не сможет. Еды и питья у него мало, а когда поплывет он за ними, мы и покинем неприступную Чесму!

Джезаирли устало откинулся на подушки.

— Я любимая тварь Аллаха, и я выполню любое твое повеление!

Един-паша махнул рукой — беседа окончена.

Телохранители подняли носилки и унесли любимого «Льва султана».

Несмотря на страшные боли, Гассан-бей нашел в себе силы и вместе с Ахмет-агой расставил в бухте корабли так, чтобы удобнее было отбить любое нападение гяуров. Сам Джезаирли возглавил первую линию кораблей, второй патрон-паша — тыловую. Ахмет-ага на галерах-катыргах спрятался за мысом, чтобы нанести удар в спину неверным, если они дерзнут прорваться в бухту.

Великий адмирал воздвигал тем временем береговые батареи на южном и северном мысах, торопясь успеть к следующему утру. Когда стемнело, он собрал у себя правителей кораблей.

— Аллах покарал нас вчера за гордыню. Но завтра он вознесет нас за смирение и покорность судьбе. Месть же наша неверным будет ужасна!

Историограф Высокой Порты Ахмед Вассаф Эффенди: «Отсутствие неприятеля дало способ Капитану-паше выйти из порта Наполи-ди-Романи и отправиться прямо к мысу Бенише. Он снова хотел начать сражение с неприятелем, но неблагоприятный ветер принудил его войти в порт острова Хио и встретиться с кораблями, которые он оставил позади. На сем острове снабдив себя всем нужным, он отправился из порта вместе с упомянутыми кораблями, чтобы отыскать неприятеля, который находился по ту сторону острова. Капитану-паше представлено было о том вреде, который должен быль потерпеть флот Его Высочества, но он, сделав военные распоряжения, согласно местным положениям, близ берегов Куюн-Ада, устремился на встречу неприятельского флота, который вдруг перед ним показался. Тотчас огнь, исполненный искрами сражения, возгорелся и ужасное пламя битвы воспылало. Во время сих огненных извержений, возвышавшихся подобно дьяволу горы Каф, Джезайрли — Хасан Бей, который управлял кораблем капитана-паши, приблизился к кораблю адмирала врагов нашей веры. С той и другой стороны началось сражение. Неприятель, будучи не в силах сопротивляться и боясь отдать себя в плен мусульманам, решился сжечь свой корабль. По определению Высочайшего Бога, упомянутый корабль капитана Его Высочества, находившихся вблизи корабля неприятелей и будучи не в силах отделиться, также объят был пламенем и сгорел. Джезайрли — Хасан Бей едва мог спасти себя, употребив тысячу стараний».