Червоточина - [5]

– Ну, не такой уж высокий, – засмущался теперь и Нича. – Всего-то метр восемьдесят пять. Но почему вы решили, что мы… что я вас могу знать?

– Но вы же сказали… – начала Соня и неожиданно рассмеялась: – Постойте! Вы сказали: «Нормалек», в том смысле, что все нормально?.. Все в порядке?..

– Ну, да, – удивился Нича. – А в каком смысле можно еще это сказать?

Соня засмеялась в голос. Отсмеявшись, хлопнула себя по лбу:

– Ну я и балда!

– Да что такое-то? Вы знаете, я себя ощущаю куда большей балдой. Более длинной – определенно.

– Да все очень просто, – вновь отвела взгляд Соня. – Просто мои близкие, мои друзья называют меня так.

– Нормалек?.. – разинул рот Нича. – Но почему?

– Потому что это мое любимое слово. Ну, слово-паразит, знаете, бывают такие?

– Еще бы не знать!.. – вздохнул Нича.

– Ну, вот, – улыбнулась Соня, и синий цвет ее глаз поменялся для Ничи местами с небом. – А еще у меня и фамилия соответствующая. Нормалева.

– Мы с вами – товарищи по несчастью. – Нича продолжал падение в небесную синеву. – То есть не по несчастью, а по… этому… Как его?..

– Счастью? – подсказала Соня.

– Да! То есть нет. Или тоже да, но не сейчас… Не про то… – Он вдруг понял, что несет околесицу, но рассуждать и вообще связно мыслить неожиданно разучился.

– Мне кажется, у вас все-таки контузия… – нахмурилась Соня. – Наверное, стоит показаться врачу.

– Я покажусь, – внезапно пришел в себя Нича. – Обязательно. Только не называйте меня во множественном числе, ладно? Я ведь один. – Он просительно улыбнулся. – Хорошо?

– Ладно, – неуверенно пожала плечами Соня. – Только я ведь даже не знаю, как вас… как тебя зовут.

– Вот! – обрадовался Нича. – Именно это я и хотел сказать! Тогда.

– Когда «тогда»? – снова нахмурилась Соня.

– Когда сказал, что мы товарищи по несчастью. Ведь у меня тоже прозвище. Нича. – Он церемонно поклонился, прижав к груди руку.

– Нича? – улыбнулась девушка. – А почему?.. Постой, постой, не говори!.. – замахала она. – Я, кажется, догадалась. Ты все время как-то так смешно говоришь… «Ничего так». Да?

– Ну, почти. Только у меня получается короче: «Ничо так».

Они засмеялись вместе, и Нича понял, что именно сейчас, когда мир, похоже, перестал существовать, когда, возможно, в живых на свете осталось всего четыре человека, он впервые почувствовал себя по-настоящему счастливым.

– А как тебя зовут мама с папой? – все еще смеясь, спросила Соня.

– Так и зовут, – ответил Нича мрачнея. – А еще Колей. По паспорту я Николай.

– Что с тобой опять? – испугалась Соня.

– Ты знаешь… Нет, ты, конечно, не знаешь… Посмотри вон туда. – Нича показал на трубы Фабрики.

– И что? – приставив ладонь ко лбу, всмотрелась вдаль Соня. – Я ничего там не вижу, кроме труб.

– Вот именно, – кивнул Коля. – А ведь еще там должен быть дым.

– Ой, правда! – зажала девушка рот ладошкой. – Почему же его нет?

– Потому что, боюсь, людей, кроме нас, тоже больше нет.

– Как это нет? Вон же они! – повернулась к маршрутке Соня. – Витя и… женщина.

«Ага, они уже успели познакомиться, – помрачнел Нича еще больше. – Молодец, Витек, не теряется, ему и конец света нипочем!..» Вслух же он пробурчал:

– Я не об этих. Не о наших… Обо всех остальных.

– А… что с остальными? – захлопала длинными ресницами Соня, каждым их взмахом заставляя Ничино сердце прыгать баскетбольным мячом. – Если не дымят трубы, разве это значит, что нет людей? Может быть, авария на Фабрике… Или ремонт.

– Ремонт всей Фабрики? – усмехнулся Нича. – Ну, хорошо, посмотри тогда на шоссе. Сколько мы тут уже торчим? Минут двадцать? Полчаса? Ты видела хоть одну машину, хоть одного человека, кроме нас? Или они все сейчас ремонтируют Фабрику?

– Ну зачем ты так? – обиделась Соня. – Я ведь только предположила.

– Ты прости меня, – побледнел Нича. – Я ничего такого… Это я к слову просто. Только я думаю, Соня, что никого больше нет… – Последние слова он произнес шепотом.

Соня съежилась и обхватила плечи руками, словно ей стало вдруг холодно.

– А может… – все так же шепотом сказал Нича и замолчал.

– Что? Что «может»?.. – задрожала Соня, и Ниче так сильно захотелось обнять ее и согреть, что он даже сделал шаг к девушке. Но тут же вспомнил, о чем подумал перед этим, и отвернулся.

– Ничего. Больные фантазии. Последствия контузии.

– Нет уж, ты давай говори! – схватила его за рукав Соня. – Раз уж начал.

– Но это и правда лишь мои домыслы, – замямлил Нича. – Просто… Просто я подумал, что, может быть, с миром ничего не случилось… Что это с нами… Мы ведь попали в аварию все-таки…

– Ты подумал, что мы… умерли? – почти беззвучно выдохнула Соня.

Нича кивнул.

– Понимаешь, тогда многое объясняется, – быстро, словно оправдываясь, заговорил он. – Почему нет людей, почему наша маршрутка целехонькая. Почему нас тут лишь четверо оказалось…

– То есть остальные пассажиры, по-твоему, остались живы, потому их и нет? – задумчиво прищурилась Соня. – А маршрутка целая почему? Это ее душа, что ли? – Девушка не удержалась и хихикнула.

А Ниче смеяться совсем не хотелось. Он теперь почти уверился в своей правоте. Странным было лишь то, что оказались они не где-то на «том свете» – не в Раю, не в Аду, не в Чистилище, наконец, – а в привычных, что называется, декорациях; но кто его знает, как должен осуществляться переход в загробный мир? Может быть, это и сделано для того, чтобы он показался не столь резким, не шокировал душу.