Червонное золото - [69]

Рената обвела глазами комнату и увидела подруг такими счастливыми и прекрасными, какими не видела никогда. Она вскочила со стула и энергичными шагами пересекла комнату.

— А если все обернется плохо, знаете, что мы сделаем? Мы уедем ко мне на родину, в Монтаржи. Я законная владелица этого феода, и даже король не может отнять у меня прав на него. Я кузина супруги короля. Мы уедем во Францию и возглавим реформатскую церковь, даже если ее придется защищать с помощью войска. Что же я, глупее тех немецких властителей, что реформировали церковь, прогнав папистов? И я прогоню, а вы поедете со мной, и больше в Италию мы не вернемся. В Монтаржи прекрасный собор, его зеленый шпиль виден во всех арденнских лесах. Мы будем часами любоваться закатами с соборного двора. А папки с эскизами Микеланджело для капеллы Павла мы возьмем собой и велим по этим эскизам расписать стены церкви. И нам не будет недоставать божественного искусства нашего Микеланджело. И ни перед кем не надо будет притворяться.

Виттория встала и обняла ее, не обращая внимания на съехавший чепец и рассыпавшиеся по плечам волосы.

Комната замерла во мраке, только в камине вспыхивали последние искры гаснущего огня. Лучше уж притвориться, что такой случай им когда-нибудь представится.

Каждая с маленьким светильником в руке, дамы разошлись по кельям, двери которых открывались в коридор, выходивший в сад на краю обрыва. Несколько комнат занимала только Виттория, у остальных же маленькая прихожая без окна вела в просторную келью, где стоял диван, стол у окна, шкаф, большой комод орехового дерева и мягкая кровать с тонким льняным бельем. Складки балдахина, спадавшего с ореховой рамы, придавали постели почти роскошный вид. Кто же откажется от такого уютного гнездышка, особенно после треволнений длинного дня?

_____

Едва Маргарита закончила расчесывать волосы перед венецианским зеркалом в нише, как услышала, как ручка двери с тихим шорохом поворачивается. Она ничуть не удивилась, увидев в зеркале разгоревшееся лицо Джулии, входящей в келью.

Атласная блузка, надетая поверх прозрачной льняной сорочки, только наполовину прикрывала светящуюся в полумраке грудь. Точеные плечи плавным изгибом переходили в высокую шею, которую венчало лицо с такими правильными чертами, какими природа никогда еще не одаривала смертных женщин. Лицо отличалось дивным овалом, лоб был высок и чист, и твердо очерченный нос, слегка закругленный к кончику, казался единственно возможным на этом лице без изъяна. Большие темные глаза смотрели бы совсем по-детски, если бы чувственный изгиб бровей не придавал им выражения влюбленной Венеры. Губы на розовом лице казались лиловыми, а нижняя чуть выдавалась в вечном ожидании поцелуя. Теперь она искала поцелуя вполне реального, и о нем молили полуприкрытые глаза.

Джулия поставила фонарь на стол возле зеркала Маргариты и быстрым движением сбросила сорочку, которая светлым облаком улеглась у ее ног.

Первое, что увидела Маргарита, был черный треугольник, начинавшийся у ног и кончавшийся крохотными шелковистыми завитками внизу живота. Такую густую, нежную поросль Маргарита видела у восточных женщин, которые холили ее всевозможными кремами, чтобы она обрела мягкость и аромат.

Внизу, у вершины перевернутого треугольника, нежная кожа приоткрывалась розовой, чуть вздувшейся бороздкой. Джулия придерживала грудь руками, и из-под пальцев выглядывали коричневые ореолы сосков, затвердевших от холода и желания.

Маргарита открыла дверцу фонаря и задула пламя. Потом ловкими движениями пальцев загасила свечи перед зеркалом. По комнате поплыл терпкий дымок. В окно лился голубоватый лунный свет, окутывая Джулию и делая ее похожей на Диану с Авентинского холма. И она, как Диана, простирала руки и блестящими глазами молила Маргариту о любви.

Та поднялась, взяла ее за руку, повела к окну и усадила на холодный, весь в трещинах, подоконник, постелив свою сорочку. Джулия послушно, как ребенок, откинулась назад, и Маргарита подложила ей под ногу подушку, чтобы открылся пах и нежные, набухшие от желания губы. Освещенная луной долина за окном казалась заколдованной и призрачной, и нереальным было тело Джулии в переливах жемчужного света. Маргарита прижалась к ее груди, прильнув маленькими сосками, и сразу отпрянула. Джулия хотела ее обнять, но Маргарита удержала ее за руки, отведя их к подоконнику, а коленом раздвигала ей ноги, пока Джулия не почувствовала, как прохладный воздух освежает их и входит внутрь.

Маргарита начала ласкать нежные розовые губы, пробираясь все дальше вглубь, пока не почувствовала, как под ее пальцами начали исходить влагой мягкие, горячие стенки. Она опустилась на колени и продолжила ласки уже ртом, а Джулия, завладев ее волосами, водила ими по груди и животу. Почувствовав, что подруга близка к экстазу, Маргарита поднялась, прижавшись лобком к открытому лону Джулии, и, сильно сжав, обняла ее за ягодицы. Обе в один и тот же миг задохнулись, сдерживая крик, и в лунном свете Маргарита увидела сияние огромных глаз Джулии, наконец-то по-настоящему счастливых.

По серебристому лунному лучу они пересекли комнату и дошли до постели. Теперь Джулия заключила Маргариту в такие неистовые объятия, что у той остались красные борозды на плечах и на внутренней стороне бедер.