Червь на осеннем ветру - [5]

Закончив гимнастику, Дебора подошла к столику и, широко раздув ноздри, потянулась к подносу. Розовый язык вылетел из пасти и быстро облизал морду.

— Бифштекс совершенно в моем вкусе… — от удовольствия пантера чуть ли не мурлыкала. — Грэм, ты у меня сокровище!

На другом конце веранды стояло кресло-качалка. Придвинув его к столу, Грэм устроился со всеми удобствами. Дебора уже наступила лапой на бифштекс и, боком повернув голову, приступила к трапезе.

Как всегда, пончики оказались выше всяких похвал. Кофе тоже. Чревоугодником Грэм не был, но вкусно поесть любил. А этим утром еще и не на шутку проголодался, так как вчера не ужинал. «Вчерашний вечер, — подумал он, прихлебывая кофе. — Странный какой-то выдался вечерок».

На секунду накатило неясное, но тревожное чувство. Вот он вышел на темную веранду… а дальше ничего не вспоминается, словно в голове разверзлась пропасть. Но ощущение провала в памяти длилось какую-то долю секунды. Разом вспомнилось все: как вернулся в гостиную, где камин уже совсем погас, как потрепал по холке Дебору и, охваченный неодолимой сонливостью, отправился спать. Все в порядке… Просто не сразу удалось восстановить последовательность событий. Возможно, из-за вчерашнего «калейдоскопа». Память — не игрушка.

Прикончив последний пончик, он откинулся на спинку кресла и принялся раскачиваться. Подошла осоловевшая после сытной еды Дебора, явно собираясь вспрыгнуть к нему на колени.

— Нельзя ли поуважительнее с моим пищеварением? — взмолился Грэм.

Презрительно фыркнув, пантера растянулась на краю дощатой веранды. Повисло ленивое молчание. Солнце поднималось все выше, на них потихоньку наползала тень.

— Одно удивительно, — протяжно пробормотала пантера. — Что до сих пор никто не позвонил, не прервал наше «дольче фар ниенте»[1]. К чему бы это?..

Грэм пожал плечами.

— Может, у них просто нет для нас поручений.

— Вот как? Сам-то ты себе веришь?

Действительно, поверить в такое было трудно. В жизни Грэма Троола была одна непонятная закономерность: задания сваливались в самый неподходящий момент. А именно в тот, когда он начинал по-настоящему наслаждаться отдыхом. В доме неожиданно раздавался мелодичный сигнал галактической связи, на экране появлялось вечно озабоченное лицо знаменитого Хуана Ивановича Смита. Извинившись за то, что без предупреждения прерывает отдых Грэма, он обрисовывал неожиданно возникшую ужасную ситуацию, разрешить которую без помощи сотрудника Троола было немыслимо. «Разумеется, если вы никак не можете…» Грэм, естественно, мог, хотя про себя ругался, на чем свет стоит. Так начинались их миссии.

Неужели о нем забыли? Смешно… Ощущая нелепость своего поступка, Грэм поднялся с качалки и вошел в дом. Экран по-прежнему мутно блестел в полумраке гостиной. Достаточно нажать кнопку, и сигнал мгновенно преодолеет пространство, отделяющее планету Грэма от Центра.

Щелчок — но ничего не произошло. Экран не вспыхнул. На несколько секунд Грэм замер, ожидая, что связь все-таки установится, что дело в какой-то случайной помехе.

— Говорила я тебе — что-то здесь не так, — донесся из-за спины вкрадчивый голос Деборы.

Еще несколько бесплодных попыток подтвердили ее правоту. Продолжать не было смысла. Эта аппаратура в принципе вечна. Все детали запаяны в единый монолит, разрушить их не в состоянии никакое внешнее воздействие. Махнув рукой, Грэм опустился в кресло и попытался представить себе, что могло бы нарушить связь.

— Ну, ладно, — проговорил он. — Раз уж ты накликала неприятности, придется нам отправиться им навстречу, ничего не попишешь. Летим в Центр!

— Как скажешь, — недовольно ответила Дебора и вышла.

Грэм отправился за ней следом. Они вместе обошли дом и очутились на просторной площадке, приспособленной под космодром. Еще старый Балт Троол замостил ее обкатанными речными голышами, со временем ставшими совсем гладкими. В бороздки между ними ветер нанес земли, потом позаботился и о семенах, так что по всей площадке колыхались травы и мелкие полевые цветы. Природа как бы посчитала вопросом чести доказать непобедимость своей жизненной силы и именно в самом непригодном для этого месте. Даже толстые телескопические опоры приземлившегося здесь десять дней тому назад корабля обвивали ползучие растения.

Корабль был невелик — всего чуть больше половины его корпуса возвышалось над крышей дома. Он напоминал несколько необычной формы гриб со сферической шляпкой, взгромоздившийся на три членистые, как лапки насекомого, опоры. По цилиндрической «ножке» гриба шел трап, заканчивавшийся под внешним люком у основания шаровидной кабины. Блестящий металлический силуэт придавал пейзажу некоторую странность, но на Грэма он действовал умиротворяюще, как что-то давно и близко знакомое. Обойдя угол, он сразу остановился и залюбовался кораблем.

И в тот же миг заметил огоньки.

По первому впечатлению они вызывали ассоциацию с пушистыми семенами земного чертополоха, и позже, сколько ни пытался, он не смог найти лучшего сравнения. Они блистали ослепительной зеркальной белизной, и во все стороны от них тянулись тонкие светящиеся нити. Центральное ядро каждого огонька размерами не превышало грецкого ореха, но длинные сверкающие колючки занимали пространство с футбольный мяч.