Червь на осеннем ветру - [4]

2

…проснулся. Спиной ощутил мягкую и теплую тяжесть Деборы. Но не вставал. Вставать не хотелось, хотя солнце было уже высоко, его лучи пробивались через пыльные стекла и ложились на пол светлыми прямоугольниками. «Надо бы вымыть окна», — подумал Грэм. Мысль о работе помогала предаваться ничегонеделанию с особенным удовольствием. Что может быть лучше: знать, что есть чем заняться, но и что спешить некуда. Рано или поздно наступит день, когда хозяйственный стих станет неодолимым, и тогда за двенадцать часов ты переделаешь все, что столько времени откладывал, с чердака до веранды приведешь дом в порядок, а вечером, вытянувшись в постели, испытаешь полузабытое наслаждение от того, как ноют натруженные мускулы.

Он осторожно выскользнул из-под одеяла и получше укутал Дебору. Пантера сонно промурлыкала что-то, но не проснулась. Шагая сквозь танцующие в снопе солнечного света пылинки, он старался не наступать на скрипучие половицы. Следующей комнатой была гостиная. Из погасшего камина тянуло специфическим запахом холодного древесного угля. Мутно блестел в углу экран галактической связи. Стыдливо прятались в полумраке развешенные по стенам любительские картины, «принадлежащие кисти» самого Грэма. Бог знает какими достоинствами они не обладали, но ему — не как автору, а как зрителю — нравились, других же ценителей, кроме Деборы, здесь не было, а ее пониманию недоступен даже факт существования такого искусства, как живопись.

Равноправие так уж равноправие… Этот девиз родился у них как-то сам собой. И оба следовали ему с одинаковым удовольствием. Вчера вечером Дебора угадала его желание, теперь он отплатит ей той же монетой, тем более, что догадаться, чего ей хотелось бы на завтрак, было вовсе не трудно. В кухне Грэм склонился над плоской спиной робота. Когда-то он специально пометил в заказе, что кнопки нужно сделать крупнее обычного — так было удобнее для пантеры. Набрать меню — дело минутное: большой сочный бифштекс для Деборы, кофе и пончики с кремом для себя. Робот ожил, суетливо завозился, а Грэм отправился в ванную.

До завтрака он как раз успеет побриться. Автоматически включился молочный шар светильника, отразился в белом кафеле стен, в никеле труб и кранов. Достав из небольшой ниши депиллятор, Грэм привычным движением провел им по щекам. Из зеркала на него глядел атлетического сложения мужчина лет тридцати. Русые кудри, широкое, улыбающееся лицо. Иногда Грэму казалось, что зеркала как-то неуловимо меняют его физиономию. Красавцем он себя во всяком случае не считал, хотя отражение и свидетельствовало чуть ли не о совершенстве. Скульптурно правильная форма головы, высокий гладкий лоб, подвижные брови, голубые глаза, крепкая, почти квадратная челюсть… Разве что шея чуть мощнее, чем надо бы, но этот недостаток компенсировали широченные плечи.

Покончив с «бритьем», он бросил в зеркало последний взгляд и отвернулся, испытывая смешанное чувство удовольствия и досады. Что за самолюбование?..

Немного времени до завтрака еще оставалось. Раздевшись, он швырнул пижаму в гостиную и забрался под душ. Прохладные колючие струи обрушились на голову и плечи, хлестали по всему телу, прогоняя последние остатки сна. Задыхаясь, Грэм поднял лицо, крепко зажмурился. Вода массировала лоб, веки, скулы, лезла в рот…

Несколькими минутами позже он вышел из ванной в толстом махровом халате и открыл шкаф. Его любимые старые брюки из порядком вылинявшего синего полотна и бесформенный красный свитер ночью тщательно вычистили автоматы. Быстро одевшись, он заглянул на кухню. Завтрак был готов, робот скромно удалился в угол. Грэм поставил все на большой поднос. В такое утро грешно завтракать в четырех стенах.

Ловко балансируя подносом, он вышел на веранду и прищурился, так слепило солнце. Опустил свою ношу на маленький дощатый столик и огляделся. Едва заметная тропинка сбегала от дома по пологому травянистому склону. Слева совсем близко подступал лес, после вчерашнего дождя сиявший свежей зеленью. Склон плавно переходил в необъятную степь, позлащенную солнцем. Синева безоблачного неба как будто немного сгущалась к горизонту — Грэм знал, что этот эффект создают далекие горы.

Пару минут он блаженствовал, созерцая принадлежавший ему мир, а затем повернулся к окну. Окна были «с секретом» — чуть приподняв снаружи раму и нажав, Грэм распахнул створки. Свежий воздух ворвался в спальню, и Дебора сонно заворочалась под одеялом.

— Проснитесь, мадам! — громко провозгласил Грэм. — Завтракать подано!

Сверкнули зеленые глаза пантеры, смотрели они пристально, от сна не было ни следа. Дебора ловко выскользнула из-под одеяла и грациозно спрыгнула на пол. Потом исполнила обязательную церемонию: в струнку вытянув тело, почти припала грудью к полу, изящно приподняв заднюю часть. При этом ее розовая пасть широко раскрылась, показался тонкий, выгнутый язык. Миг — и пасть, клацнув, захлопнулась, пантера одним прыжком вылетела через окно на веранду. Оказавшись у центрального столба, подпиравшего навес, она принялась точить об него когти. Дерево было испещрено глубокими бороздами, а посередине даже истончилось от этой многократно повторявшейся операции. Грэм подумал, что пора бы сменить столб, а не то в один прекрасный день крыша может рухнуть им на голову.