Чертова ведьма - [39]

И когда выхожу к Кривому переулку, дома номер семь не обнаруживаю. Оно и понятно, все ж не полночь, так что придется воспользоваться своим ключом, который предоставил мне в бессрочное пользование Отдел контроля межмировой торговли по официальному запросу. Честное слово, у этих гоблинов пунктик на официальных запросах.

Дверь появляется в считанные секунды, на часах тем временем значится семь. Надеюсь, не попадусь на глаза боевой помощнице. Вообще я рискую, причем очень, но увидеть рыжую бестию хочется до безумия, хоть одним глазком, хоть на пару мгновений.

Уже в кладовой прислушиваюсь. Из звуков вокруг все то же гудение холодильников, но скоро до ушей доносится хлопок двери, после чего раздается голос — мужской. Клиент?

Кладовку с основным залом разделяет кухня, куда я и попадаю. А здесь еще не убрано, зато в холодильных камерах красуются шедевры Кейны. Но меня куда больше интересуют голоса. Ведьма здесь, ее я тоже слышу. И что же я вижу, когда приоткрываю дверь, ведущую в зал?

Какой-то хмырь… даже не так: какая-то зализанная тварина вручает Кейне в руки белого пушистого зайца. Кажется, я ненавижу этого зайца, но сильнее всего я ненавижу эту тварину.

— Какого дьявола тут происходит?! — и распахиваю дверь.

Кейна

Тысяча чертей! Подскакиваю на месте от того страшного рева, что раздается со стороны кухни. Мать моя женщина, Адам! Да не просто Адам, а разъяренный Адам. Вот совсем злой, уж злее и представить себе сложно.

— Я спрашиваю еще раз, — идет поступью терминатора на Артема, — какого беса тут творится?!

Артем же, смекнув всю серьезность ситуации, машинально начинает пятиться к двери. А Гаспарыч прет на него тараном.

— Денис! — выкрикиваю и, удивительно прытко перемахнув через прилавок, подбегаю к двоим. — Успокойся! — хватаю своего псевдобывшего за рукав.

— Ты не говорила, что здесь будет твой муж, — косится на меня Артем.

— Ну… да…

И язык к небу прилипает. Сказать-то мне нечего. Вдруг Адам хватает Артема за грудки, поднимает точно пушинку в воздух и выносит за порог.

— И чтобы, — грозно рычит на него, — твоего духу тут больше не было! Увижу еще раз, на голову укорочу!

Господи, да что он творит такое? Какого черта вообще приперся? Но тут свирепый комиссар захлопывает дверь, запирает, после чего уже идет на меня.

— Я отпустил тебя, — переходит на тихое рычание, — чтобы ты здесь разобралась со своими делами, а не шашни крутила. Ты нарушила условие. Все, сегодня же мы вернемся ко мне домой! — нависает надо мной.

Ой, как страшно-то. Аж икать хочется. Может, икнуть пару раз? Глядишь, он и остынет. Но нет, икать не буду, а вот по башке его стукну.

— Изас де крис, — смотрю на свою скалку, которую впопыхах прихватила с собой, — мунради Адам, — и та летит в направлении чертовой головы, однако этот злыдень ловко уворачивается, хватает меня под мышки и усаживает на прилавок.

— Не на того напала, ведьма! — все еще бесится он.

— Ты какого лешего себе позволяешь, а?! — наконец-то мой мозг встает на место. — Ты вообще кто такой, чтобы решать, с кем мне разговаривать, а с кем нет?! Совсем на голову плохой?! Или проснулся сегодня и поверил, что я на самом деле твоя бывшая жена?! — чуть ли не визжу на него, а следом в черта летит все, что лежало на полках. Из кухни несется пакет с мукой, и вот от него-то этот гад не успевает увернуться, пакет врезается в его обнаглевшую физиономию. В итоге случается хлопок, и вокруг нас повисает белое облако.

Черт в муке! Вот теперь я все видела. А он стоит, хлопает ресницами, с которых мука сыплется. Впрочем, я выгляжу не лучше. Но главное, на злого Гаспаровича эта мучная граната подействовала вполне отрезвляюще.

— Ну, спасибо, — выдает он сквозь тяжелое сопение.

— На здоровье, — складываю руки на груди, а ногу забрасываю на ногу. — Почему один? Где Отис?

— Дома, — начинает стряхивать с себя муку, однако та только сильнее втирается в китель, оставляя белесые полосы. — Я его хотел завтра привезти. Но теперь вообще не вижу смысла.

— Это почему же? Потому что увидел меня со знакомым? И что вообще на тебя нашло, господин гроза южного округа? Испугался, что ценного работника уведут из-под носа? — усмехаюсь.

— Как я и сказал, — выдавливает из себя, — сегодня же вы возвращаетесь.

— Нет, — ерошу себе волосы, чтобы стряхнуть муку, и та летит на китель черта вторым слоем. — Я работаю. И доведу работу до конца.

— Не шути со мной, — снова нависает сверху, да так, что с его волос мука сыплется на меня, отчего чихаю ему прямо в лицо.

— Пардоньте, — вытираю нос. — Как-то само вырвалось.

И тут происходит очередная бесовщина, внизу живота все огнем разгорается, как было последние две ночи. Только не сейчас! Только не с ним рядом! А Гаспарович подходит почти вплотную, прижимается к прилавку, притом дышит так, что мне становится страшно.

— Послушай меня внимательно, — упирается руками в столешницу, — если это недоразумение появится здесь еще раз… — и замолкает, поскольку лицом оказывается в паре сантиметров от моего.

— То что? — Господи, перестань на меня смотреть так плотоядно, я и так уже на грани какого-то безумия.

— То его внутренности станут наружностями, учти, Кейна. Ты будешь работать на меня, а это значит, никаких хмырей поблизости.